М.К.Любавскiй
Первый и ближайшій поясъ русскихъ земель, которыми окружило себя съ востока и юга новообразовавшеесся великое княжество, составили Полоцкая земля въ обширномъ смыслѣ, Полѣсье и земля Берестейская съ Подляшьемъ. Уже при Гедиминѣ Литва начала окружать себя вторымъ поясомъ, въ составъ котораго вошли Волынь съ Подольемъ, Кіевская земля, Чернигово-Сѣверская на югѣ и юго-востокѣ, Смоленская — на востокѣ. Наиболѣе успѣшно шло это дѣло сначала въ южно-русскихъ земляхъ, которыя къ концу XIV вѣка сдѣлались прочнымъ достояніемъ Литвы.
Въ числѣ пословъ Гедимина, ѣздившихъ въ 1326 году въ Новгородъ для заключенія мира, русскія лѣтописи называютъ послѣ Минскаго князя Василія князя Ѳедора Святославича. Можно догадываться, что это былъ князь изъ рода путивльскихъ Ольговичсй, которому принадлежалъ тогда Кіевъ, и который, очевидно, сталъ подручникомъ Гедимина подобно своему сосѣду — Минскому князю Василію. Подчиненіе Кіевскаго князя Литвѣ было, вѣроятно, слѣдствіемъ побѣды Гедимина на р. Ирпени надъ отцомъ Ѳедора Святославича около 1320 года. Не всѣ ученые, впрочемъ, признаютъ этотъ фактъ. Антоновичъ въ своемъ «Очеркѣ исторіи великаго княжества Литовскаго» и по его слѣдамъ г. Грушевскій въ своей «Исторіи Кіевской земли» отвергаютъ этотъ фактъ, считая его лѣтописнымъ вымысломъ. Доводы ихъ основываются на критическомъ разборѣ сказанія о походѣ Гедимина на южную Русь, содержащагося въ пространной литовско-русской лѣтописи (такъ называемой Быховца). Разсказъ этотъ дѣйствительно содержитъ много хронологическихъ и другихъ несообразностей, но при всемъ томъ едва ли можетъ быть отвергнутъ цѣликомъ. Составитель неискусно сгруппировалъ въ немъ подробности, перепуталъ и исказилъ имена, но едва ли выдумалъ самый основной фактъ, о которомъ встрѣчаются краткія извѣстія и въ другихъ лѣтописяхъ. Доводы, приводимые въ пользу такого пониманія Дашкевичемъ въ его «Замѣткахъ по исторіи Литовско-Русскаго государства», Д. И. Иловайскимъ во второмъ томѣ его «Исторіи Россіи» и отчасти Зотовымъ въ его трудѣ «О Черниговскихъ князьяхъ по Любецкому синодику», являются болѣе убѣдительными, чѣмъ отрицательные доводы Антоновича и его послѣдователей.
Подчиненіе Кіевскаго князя и Кіевщины Гедимину легко понять, если принять во вниманіе, что такое представлялъ изъ себя Кіевскій князь того времени, какими средствами онъ располагалъ. Кіевскій князь былъ въ то время однимъ изъ тѣхъ бѣдныхъ князьковъ, которые еле держались съ горстью русскаго населенія, уцѣлѣвшаго послѣ татарскихъ погромовъ на степной окраинѣ. Мать и краса русскихъ городовъ въ былое время — Кіевъ былъ послѣ татаръ ничтожнымъ городкомъ, въ которомъ Плано-Карпини, проѣзжавшій черезъ него въ 1246 году, насчиталъ не болѣе 200 домовъ. Ко второй половинѣ ХШ вѣка въ немъ не было князей, а въ 1300 году его покинулъ и митрополитъ Максимъ, удалившійся со всѣмъ своимъ «житьемъ» па сѣверъ отъ татарскаго насилья. Тогда же, — прибавляетъ лѣтописецъ, — и Кіевъ весь разбѣжался. Едва ли Кіевъ успѣлъ собраться вновь, какъ слѣдуетъ, въ то время, когда въ немъ утвердились Ольговичи путивльскіе съ соизволенія хана. Но съ горстью людей Кіевскій князь не могъ держаться въ качествѣ самостоятельнаго владѣтеля и долженъ былъ подчиниться могущественному сосѣду, тѣмъ болѣе, что этотъ сосѣдъ могъ до извѣстной степени оберегать его отъ татаръ.
Князь Ѳедоръ Святославичъ въ качествѣ подручника, вассала великаго князя Литовскаго, продержался до 1362 года. Въ зтомъ году, — сообщаетъ такъ называемая Густынская лѣтопись, — великій князь Ольгердъ взялъ Кіевъ подъ княземъ Ѳедоромъ и посадилъ въ немъ своего сына Владиміра. Смѣщая князя Ѳедора, который былъ не только подручникомъ великаго князя, но и данникомъ татарскаго хана, Ольгердъ, по всѣмъ признакамъ, воспользовался неурядицами, происходившими въ то время въ Ордѣ. Надо сказать, что со смертію Бердибека (1359 г.) ханская власть нѣкоторое время не существовала фактически. Безпрестанно смѣнялись эфемерные ханы, временщики и авантюристы; по словамъ современнаго арабскаго историка Ибнъ-Хальдуна «было нѣсколько эмировъ монгольскихъ, подѣлившихся управленіями въ округахъ Сарая; они были не согласны между собою и правили своими владѣніями порознь». Позже, уже въ семидесятыхъ годахъ XIV столѣтія, изъ среды этихъ правителей выдвинулся крымскій эмиръ Мамай, захватилъ въ свои руки власть въ Ордѣ и достигъ значительнаго могущества. Но въ шестидесятыхъ годахъ не было въ Ордѣ хановъ или князей, которые могли бы дать дѣйствительное значеніе ханскому суверенитету въ южнорусскихъ областяхъ. Ольгердъ и воспользовался благопріятнымъ моментомъ для освобожденія Кіевщины отъ татарской зависимости и окончательнаго присоединенія ея къ великому княжеству Литовскому. Послѣднее ему удалось; но эмансипировать Кіевщину отъ татаръ Ольгердъ оказался не въ состояніи. Впослѣдствіи, когда возстановилась въ Ордѣ сильная ханская власть и прекратились усобицы, князь Владиміръ Ольгердовичъ долженъ былъ по прежнему обычаю выплачивать имъ дань. Вотъ почему и на монетахъ его встрѣчаемъ татарскую тамгу, которая служила обычнымъ выраженіемъ подданничества но отношенію къ татарскому хану.
Что Ольгердъ стремился пользоваться неурядицами въ Ордѣ для освобожденія южнорусскихъ земель отъ татарскаго ига и присоединенія ихъ къ Литвѣ, на это указываетъ и походъ его, предпринятый въ то же время на Подолье. Подолье принадлежало къ числу тѣхъ южнорусскихъ населенныхъ мѣстностей, которыми непосредственно владѣли татары. Такихъ мѣстностей можно указать нѣсколько, кромѣ Подолья. Таковы, напр., Тула и иныя «татарскія мѣста» въ верхнеокскомъ бассейнѣ, селенія по рѣкамъ Хопру, Воронѣ и Черленому Яру и т.д. Въ разсматриваемое время Подольемъ владѣли какіе-то три брата: Хачибей, Кутлубугъ и Димитрій, «дѣдичи и отчичи Подольской земли, какъ ихъ называетъ литовско-русская лѣтопись. Отъ нихъ поставлены были атаманы, которые собирали дань съ населенія и отдавали ее пріѣзжавшимъ къ нимъ баскакамъ. Эти три брата, очевидно, принадлежали къ тѣмъ областнымъ эмирамъ, о которыхъ упоминаетъ Ибнъ-Хальдунъ, и которые въ разсматриваемое время сдѣлались независимыми отъ хана Золотой Орды. Ольгердъ поразилъ этихъ трехъ братьевъ на голову въ битвѣ на Синей Водѣ (при Днѣпробугскомъ лиманѣ). Послѣ того съ соизволенья Ольгерда на Подолье отправились его племянники, сыновья Коріата Гедиминовича, и заняли Подолье, войдя въ пріязнь съ мѣстными атаманами. Этотъ фактъ въ высшей степени характерный. Онъ указываетъ на то, что литовское владычество утверждалось въ южно-русскихъ областяхъ при сочувствіи населенія, которое искало у Литвы защиты и покровительства отъ татаръ. Весьма вѣроятно, что сочувствіе населенія играло не малую роль и въ присоединеніи Кіевской земли, которое совершилось легко, безъ всякой борьбы. — Впрочемъ, Подолье на первыхъ порахъ не удержалось за Литвою. Коріатовичи сочли болѣе выгоднымъ для себя примкнуть къ Польшѣ и стали въ зависимыя отношенія къ Польскому королю. Эго дало возможность Польшѣ овладѣть Подольемъ и распоряжаться имъ, какъ леномъ короны. Въ 1411 году Подолье выхлопоталъ себѣ въ ленъ великій князь Витовтъ. Когда онъ умеръ, поляки заняли было Подолье снова на корону, но утвердившійся вскорѣ на великомъ княженіи Свидригайло отнялъ у нихъ восточную часть Подолья. Эту часть Подолья онъ удержалъ за собою и послѣ потери великаго княженья. Когда избранъ былъ на великое княженіе Казимиръ, Свидригайло поддался ему съ своими владѣніями, и съ того времени восточное Подолье уже не отдѣлялось отъ Литвы до самой Люблинской уніи. Поляки долго и усиленно добивались отъ Литвы на общихъ сеймахъ возвращенія восточнаго Подолья, но литовцы упорно стояли за свое историческое право на эту землю и не отдавали ее полякамъ.
Неурядицы въ Ордѣ дали возможность Ольгерду распространить свою верховную власть и политическое вліяніе также и въ предѣлахъ Чернигово-Сѣверской земли. Эта земля въ разсматриваемую эпоху разбивалась на нѣсколько мелкихъ княжествъ, образовывавшихъ двѣ группы: собственно Чернигово-Сѣверскую въ бассейнѣ Десны и ея притоковъ, и группу такъ называемыхъ «Верховскихъ» княжествъ по верхней Окѣ и ея притокамъ. Сначала присоединена была къ Литвѣ первая группа. Совершилось это послѣ внутреннихъ смутъ въ тогдашнемъ главномъ городѣ Чсрнигово-Сѣверской земли — Брянскѣ. По смерти князя Брянскаго Василія, — разсказываетъ лѣтопись, — въ Брянскѣ произошелъ мятежъ отъ лихихъ людей и великая замятня» и опустѣніе города; и потомъ началъ обладать Брянскомъ великій князь Литовскій. Когда это случилось, въ точности неизвѣстно; скорѣе всего — во время похода Ольгерда на Русь восточную въ 1368 году, ибо уже въ 1370 году великій князь Московскій посылалъ воевать городъ Брянскъ, очевидно, желая выбить изъ него Литву. Ольгердъ отдалъ Брянскъ вмѣстѣ съ Черниговомъ сыну своему Димитрію, который по источникамъ выступаетъ Брянскимъ княземъ уже съ 1372 года. Одновременно съ занятіемъ Брянска и Чернигова занято было и княжество Новгородъ-Сѣверское, которое Ольгердъ отдалъ сыну своему Димитрію-Корнбуту.
Ольгердъ распространилъ свое вліяніе и на верховскiя княжества. По крайней мѣрѣ мы знаемъ, что двое изъ здѣшнихъ князей Святославъ Титовичъ Карачевскій и Иванъ Новосильскiй были женаты на дочеряхъ Ольгерда. Но твердою ногою Литва стала въ верхнеокскомъ краѣ только въ княженіе Витовта, о чемъ будетъ рѣчь впереди.
При Ольгердѣ за Литвою утвердилась и большая часть Волынской земли. Историческія судьбы этой земли заслуживаютъ особаго вниманія съ нашей стороны. Дѣло въ томъ, что въ половинѣ ХIII в. Волынская земля въ соединеніи съ Галицкою была соперницею Литвы по части собиранія воедино западной Руси. Тогда еще, можно сказать, стоялъ знакъ вопроса надъ тѣмъ, кому удастся превратиться въ западнорусское государство, молодому ли великому княжеству Литовскому или Галицко-Волынской землѣ. Сто лѣтъ съ небольшимъ спустя вопросъ этотъ рѣшился такъ, что въ западнорусское государство превратилось великое княжество Литовское, а Волынь и Галицкая земли подѣлены были между этимъ государствомъ и Польшею. Въ высшей степени важно дать себѣ отчетъ, почему это такъ произошло, и почему собирателемъ западной Руси явилась иноплеменная, а не своя національная политическая сила.
Прежде всего надо предварительно уяснить причины и обстоятельства, возвысившія Галицко-Волынскую землю къ половинѣ вѣка и сдѣлавшія ее соперницею Литвы. Уже со второй половины XII в. стало намѣчаться это будущее могущество Галицко-Волынской земли. Показателемъ этого является та политика на большую ногу, которую вели волынскіе князья Изяславъ Мстиславичъ, его сынъ Мстиславъ и внукъ Романъ, а затѣмъ и пришлый князь Мстиславъ Мстиславичъ Удалой. Эти князья вели борьбу съ самыми могущественными князьями Руси въ родѣ Юрія Долгорукаго, Андрея Боголюбскаго и Всеволода III, и даже съ цѣлыми коалиціями князей, и сами были душою цѣлыхъ коалицій. Очевидно, что Волынская земля давала имъ не мало финансовыхъ и военныхъ рессурсовъ для такой борьбы. Могущество Галицкаго князя Ярослава Осмомысла краснорѣчиво засвидѣтельствовано пѣвцомъ Слова о полку Игоревѣ. Отъ имени в. кн. Святослава онъ обращается къ нему съ такими словами: «Галичьскый Осмомысле Ярославе. Высоко сѣдиши на своемъ златокованномъ столѣ, подперъ горы Угорьскыя своими желѣзными пълкы, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча бремена черезъ облакы, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землями текуть: отворяешы Кыеву врата; стрѣлявши съ отъня злата стола салтаны за землями» и т.д. Чѣмъ же объясняется все это могущество? Не чѣмъ инымъ, какъ увеличеніемъ населенія въ этихъ земляхъ. Къ половинѣ XII в. вслѣдствіе княжескихъ усобицъ и набѣговъ половцевъ въ Приднѣпровьѣ создались почти невозможныя условія для жизни мирнаго земледѣльческаго населенія, и оно стало эмигрировать отсюда либо на сѣверо-востокъ, въ землю Ростово-Суздальскую, либо на западъ, въ Галицко-Волынскую землю, подъ защиту горъ и лѣсовъ. Татарское нашествіе еще болѣе сбило населеніе въ Галицко-Волынскую землю. Хотя на первыхъ порахъ и сама Галицко-Волынская земля сильно пострадала отъ татарскаго погрома, но не въ такой степени, какъ Приднѣпровье. Когда прошла первая гроза, южнорусское населеніе, бѣжавшее отъ татаръ изъ ІІриднѣпровья, нс воротилось на прежнее мѣсто, а осталась тамъ, куда бѣжало. т,-е. въ бассейнахъ верхней Десны и Оки, въ Галицкой и Волынской земляхъ. Находившіяся по близости лѣсистыя Карпатскія горы представляли надежное убѣжище для населенія, и потому не удивительно, что съ прибытіемъ татаръ оно потянуло именно въ этотъ край. Князь Даніилъ Романовичъ Галицкій съ своей стороны пошелъ навстрѣчу этому народному движенію и постарался использовать его въ своихъ интересахъ. Послѣ ухода татаръ онъ развилъ сильную колонизаторскую дѣятельность въ Галицко-Волынскомъ краѣ. По условіямъ времени эта дѣятельность должна была выразиться прежде всего въ постройкѣ городовъ. «Созда городы многы, — говоритъ лѣтопись, — и церкви постави и украси ѣ разнолнчными красотами». Въ свой любимый городъ Холмъ Даніилъ, по словамъ лѣтописи, созывалъ «прихожаѣ, Нѣмцы и Русь, иноязычники и Ляхы; пдяху день и во день, и употы, и мастерѣ всяции бѣжаху ис татаръ, сѣдѣлници и лучницы, и тулници, и кузницѣ желѣзу и мѣди и сребру; и бѣ жизнь, и наполниша дворы окрестъ града, поля и села». Весьма вѣроятно, что такими же «прихожаями» заселялись и другіе города, созданные Даніиломъ, какъ напр., Даниловъ, Стожокъ и Львовъ. Увеличеніемъ населенія въ Галицко-Волынской землѣ объясняется, конечно, и та выдающаяся роль, которую игралъ Даніилъ Романовичъ съ братьею въ политическихъ событіяхъ своего времени. Его самочувствіе въ этомъ отношеніи, какъ извѣстно, шло такъ далеко, что онъ хотѣлъ даже остаться независимымъ отъ татаръ и послѣ подчиненія дѣлалъ попытки къ низверженію ихъ ига. Несомнѣнно, что не все въ данномъ случаѣ надо отнести на счета южнаго темперамента князя; многое тутъ вызывалось сознаніемъ дѣйствительной силы. Объ зтой силѣ галицко-волынскихъ князей свидѣтельствуетъ и борьба ихъ съ Миндовгомъ, великимъ княземъ Литовскимъ, борьба, которая едва было не привела къ утвержденію въ Литвѣ власти галицко-волынскихъ князей. Несомнѣнно, что кн. Даніилъ Романовичъ былъ въ свое время самымъ сильнымъ, самымъ могущественнымъ на юго-западѣ Руси. Онъ болѣе другихъ располагалъ и военнымн, и финансовыми средствами. Этотъ фактъ можно объяснять не чѣмъ инымъ, какъ наполненіемъ его княжества людьми, населеніемъ.
И однако въ концѣ-концовъ не Галицко-Волынская земля заняла первенствующее положеніе и явилась въ роли объединительницы западной Руси и Литвы, а именно Литва. Отчего же это произошло? Здѣсь дѣйствовало нѣсколько причинъ, и прежде всего географическая. Бѣлая Русь имѣла гораздо болѣе географической связи съ Литвою чѣмъ съ Малою Русью, какъ стала называться къ началу XIV в. Галнцко-Волынская земля. Запустѣвшая Кіевщина и лѣсисто-болотистыя дебри Полѣсья лежали широкою раздѣльною полосою между Бѣлою и Малою Русью. Благодаря этому между ними не было почти никакого житейскаго общенія, которое создаетъ политическія связи. Бѣлая Русь имѣла болѣе житейскаго общенія съ Литвою и потому естественно должна была тяготѣть къ ней, а не къ Малой Руси. Географически изолированное положеніе Малой Руси было причиною ея постепеннаго ослабленія. Послѣ разоренія и опустѣнія Кiевщины она могла только на время усилиться и возвыситься. Сдѣлавшись окраинною русскою областью, Галицко-Волынская земля должна была сосредоточиться на оборонительной дѣятельности, а не наступательной, и, стоя одиноко, расходовать и истощать свои силы въ этой оборонительной дѣятельности. Тутъ ее постигъ страшный татарскій погромъ, отъ котораго она уже не могла оправиться долгое время. Въ 1283 году Галицко-Волынскую землю наводняли татарскія полчища, которыя шли подъ начальствомъ хана Тслебуги въ Польшу и Венгрію. Главныя силы татаръ схлынули на западъ, но часть осталась на Волыни подъ Владиміромъ кормить коней. Эти татары, какъ разсказываетъ лѣтопись, «учинили пусту» всю землю Владимірскую; безчисленное множество народа, сбѣжавшагося во Владиміръ, перемерло отъ «остою»; а кто выѣзжать за городъ «въ зажитье», того татары либо убивали, либо забирали въ плѣнъ. Такой же погромъ постигъ и Галицкую землю, когда Телебуга гостилъ въ ней двѣ недѣли на возвратномъ пути изъ Польши. Князь Левъ Даниловичъ по уходѣ татаръ насчиталъ около 12½ тысячъ человѣкъ побитыхъ и взятыхъ въ плѣнъ. Отъ погрома, постигшаго Галицко-Волынскую землю, она долгое время не могла уже оправиться. Тѣмъ временемъ молодое Литовское государство. огражденное отъ татаръ разстояніемъ, лѣсами и болотами Полѣсья и Поднѣпровья, успѣло оправиться отъ внутреннихъ потрясеній, послѣдовавшихъ вслѣдъ за смертью Миндовга, и выросло уже въ такую политическую силу, съ которою не подъ силу было тягаться Галицко-Волынской землѣ. Къ тому же эта послѣдняя раздробилась политически между потомками Даніила Романовича и естественно ослабѣла вслѣдствіе этого раздѣленія. Во второй четверти XIV столѣтія въ Галицко-Волынской землѣ перевелись князья изъ рода Даніила Романовича, и она стала ареною домогательствъ сосѣднихъ государей и происходившихъ отсюда внутреннихъ политическихъ смутъ. Первоначально въ ней утвердился было Мазовецкій князь Болеславъ Тройденовичъ, внукъ по матери Галицкаго князя Юрія Львовича (Давидовича). Но онъ заявилъ себя такимъ фанатическимъ пропагандистомъ католицизма и вмѣстѣ съ тѣмъ тираномъ, что галичане рѣшили во что бы то ни стало отъ него отдѣлаться. Болеславъ погибъ въ 1340 г. отъ поднесенной ему отравы. Польскій король Казимиръ сейчасъ же вступился въ его наслѣдіе, но на первыхъ порахъ не имѣлъ успѣха. Налегкѣ онъ вторгся въ Галицкую землю, овладѣлъ Львовомъ и другими городами, но вскорѣ потерялъ все это. Одинъ изъ сильныхъ галицкихъ бояръ Детко и князь Острожскій Даніилъ, призвавъ татаръ, вытѣснили польскіе гарнизоны изъ Галицкой земли и заняли ее на литовскаго князя Любарта Гедиминовича, который, какъ зять одного изъ послѣднихъ волынскихъ князей, утвердился тѣмъ временемъ на Волыни. Литвѣ, впрочемъ, не удалось удержать за собою Галицкую землю. Въ 1349 году Казимиръ, воспользовавшись пораженіемъ литовскихъ князей на р. Стравѣ отъ крестоносцевъ, снова вторгся въ Галицкую землю и на этотъ разъ овладѣлъ ею уже окончательно. Онъ много разъ пытался отбить у Литвы и Волынскую землю и по временамъ имѣлъ въ этомъ частичный успѣхъ. Но въ концѣ концовъ по договору 1366 года онъ долженъ быль уступить Волынь литовскимъ князьямъ: Белъзъ и Холмъ — Юрію Наримунтовичу, Владиміръ и Кременецъ — Александру Коріатовичу, Луцкъ — Любарту Гедиминовичу, при чемъ Юрій Наримунтовичъ и Александръ Коріатовичъ признали себя вассалами Казимира. Любартъ Гедиминовичъ заключилъ съ Казимиромъ особый договоръ, въ силу котораго онъ обязался быть нейтральнымъ въ столкновеніяхъ короля съ братьями Любарта, но помогать ему противъ другихъ недруговъ. По смерти Казимира, въ 1370 г., Любартъ въ союзѣ съ братомъ Ксйстутомъ отнялъ у Александра Коріатовича Владиміръ и присоединилъ его къ своимъ владѣніямъ, а по смерти Людовика Венгерскаго, преемника Казимирова на польскомъ престолѣ, въ 1382 году присоединилъ и Кременецъ, занятый передъ тѣмъ венграми. Такимъ образомъ, вся Волынь за исключеніемъ Холма и Бельза, утвердилась за Любартомъ, примкнувшимъ къ великому княжеству Литовскому.
ПРИЧИНЫ УСПѢХОВЪ ЛИТВЫ
Мы разсмотрѣли данныя, относящіяся до территоріальнаго образованія Литовско-Русскаго государства. Данныя эти въ общемъ скудны: извѣстія источниковъ о территоріальныхъ присоединеніяхъ Литвы сухи и отрывочны. Но при всемъ томъ они даютъ возможность сдѣлать нѣкоторыя общія наблюденія надъ тѣмъ, какъ строилось Литовско-Русское государство. какія причины обусловили его территоріальный ростъ на счетъ западно-русскихъ земель.
Изъ этихъ данныхъ явствуетъ прежде всего, что Литовско-Русское государство создавалось частью завоеваніемъ Литвою различныхъ русскихъ земель и волостей, частью путемъ добровольнаго присоединенія ихъ къ основному государственному ядру — великому княжеству Литовскому въ древнемъ и тѣсномъ смыслѣ слова. Но общее впечатлѣніе отъ всѣхъ этихъ данныхъ таково, что сила оружія въ данномъ случаѣ имѣла второстепенное значеніе, ибо, не говоря уже о добровольномъ подчиненіи Литвѣ земель и владѣній, самая завоевательная политика Литвы не находила въ западной Руси энергическаго отпора, такъ что въ иныхъ случаяхъ трудно опредѣлить, что рѣшило присоединеніе, сила ли литовскаго оружія или добровольное подчиненіе. Обращаясь къ вопросу о причинахъ, обусловившихъ успѣхи Литвы въ дѣлѣ собиранія западной Руси, мы должпы прежде всего отмѣтить національно-политическое объединеніе Литвы, вызванное ея напряженною борьбою съ сосѣдями въ XII и XIII вв., сосредоточеніе ея силъ, и наряду съ этимъ политическое раздробленіе западной Руси, разбившейся на отдѣльныя земли и мелкія владѣнія, утратившей политическій центръ, вокругъ котораго могли бы группироваться ея силы. Въ такой раздробленной и разслабленной Руси, разоренной къ тому же татарами, Литвѣ сравнительно легко было производить свои захваты и завоеванія. Мало того: западно-русскія земли сами должны были итти въ объятія Литвы. Онѣ, какъ сказано, утратили политическій центръ, вокругъ котораго могли бы группироваться. Между тѣмъ въ XIII и XIV в, множество обстоятельствъ требовали отъ нихъ политическаго единенія, общей жизни, совмѣстной дѣятельности. Со всѣхъ сторонъ стали напирать на западно-русскія земли враги. Съ юга шло порабощеніе и разореніе отъ татаръ; съ сѣверо-запада напирали нѣмецкіе рыцари, порабощавшіе и насильно крестившіе въ латинскую вѣру; въ XIV в. стало напирать на Русь и молодое Польское королевство, только что возставшее изъ развалинъ удѣльной эпохи; а съ востока пошли обиды и разоренія отъ усиливающагося Московскаго княжества. При такихъ обстоятельствахъ новообразовавшсмуся великому княжеству Литовскому легко и естественно было стать политическимъ тѣломъ, къ которому стали тяготѣть западно-русскія земли, тѣмъ болѣе, что съ самаго зарожденія своего оно было не просто Литовскимъ, а Литовско-Русскимъ государствомъ. Это молодое государство, утѣсняемое постоянно нѣмцами Прусскаго и Ливонскаго ордена, чуть не ежегодно, совершавшими вторженія («рейзы») въ предѣлы Литвы вмѣстѣ съ своими «гостями», т.-е. рыцарями, являвшимися съ запада для спасительныхъ подвиговъ въ средѣ язычниковъ и схизматиковъ, само должно было въ сильнѣйшей степени испытывать потребность въ поддержкѣ западно-русскихъ земель, въ расширеніи своихъ владѣній на ихъ счетъ. Общее давленіе со всѣхъ сторонъ естественно должно было, въ концѣ концовъ, спаять Литву и западную Русь, соединить ихъ въ одинъ политическій союзъ подъ верховною властью великаго князя Литовскаго. Объединеніе западно-русскихъ земель вокругъ Литвы въ извѣстномъ смыслѣ было только повтореніемъ того, что происходило на той же западно-русской территоріи въ IX и началѣ X в. Какъ тогда, такъ и теперь, внѣшнее давленіе заставило нѣсколько земель, дотолѣ разъединенныхъ, примкнуть къ сильнѣйшей, соединиться съ нею въ одинъ союзъ. Ихъ соединенными силами легко были покорены и подчинены общей верховной власти и другія земли, тѣмъ болѣе, что это не противорѣчило и ихъ собственнымъ выгодамъ. Объединеніе западно-русскихъ земель вокругъ Литвы было въ сущности возстановленіемъ разрушеннаго политическаго единства кіевской эпохи, нахожденіемъ утраченнаго политическаго средоточія. Разница была лишь въ томъ, что это средоточіе теперь, въ силу историческихъ обстоятельствъ, помѣстилось на р. Виліи, а не на Днѣпрѣ, какъ это было въ концѣ IX в. Такимъ средоточіемъ сталъ г. Вилъна, стольный городъ княженія, заключавшаго въ себѣ восточную Литву и прилегающую къ ней непосредственно Русь. По условіямъ своего географическаго положенія это княжество наименѣе страдало отъ нападеній извнѣ, имѣло возможность густо заселиться и стать сильнѣйшимъ въ ряду другихъ литовскихъ княжествъ. Стольный городъ этого княжества и сталъ со времени Гедимина резиденціею великаго князя Литовскаго, который и сталъ называться великимъ княземъ Литовскимъ, Жмудскимъ и Русскимъ.
Матвѣй Любавскiй
(1915 г.)
