Вспоминая осень сорок первого, приводя свидетельства о настроениях подсоветского населения, невозможно не рассказать о своего рода русском государстве, возникшем в тылу частей вермахта, наступавших на Москву.

В конце сентября 1941 года германские войска подошли к Брянщине. И, похоже, всенародного рыдания в связи с этим не было. НКВД докладывал, что «эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации».

Из различных источников можно узнать, что в 1236 году князь Ярослав Всеволодович принимает Киевское княжение, доверяя сыну Александру (впоследствии Невскому) Великий Новгород. Никто до сих пор не знает по какой причине через два года, в 1238 году, они не пришли на помощь своему старшему брату, Георгию Всеволодовичу Владимирскому, который собрал для решающей битвы с монголами (так называемыми «татаро-монголами») сорокатысячное русское войско, ставшее укреплённым лагерем на границе Владимиро-Суздальского и Новгородского княжеств. Напрасно ждал Великий князь Земли Русской Георгий Владимирский, принявший смертельный бой, Ярослава из Киева и племянника Александра Невского из Новгорода. Где происходило сражение доподлинно неизвестно, но известно, что небольшой отряд Дорожи-воеводы в составе 3000 воинов сразился с татарами на реке Сить, а затем соединился с объединенными русскими войсками.

В летописях также есть упоминание о том, что «…ростовский епископ Кирилл, возвращаясь из Белаозера, и желая видеть место битвы на берегах Сити, в куче мёртвых тел искал Георгиева. Он узнал его по княжескому одеянию, но туловище лежало без головы» (Н.М.Карамзин, т.3, гл.8). Тело Георгия положили, как и тело героя Ситской битвы, его племянника от старшего брата Константина Василька, в Ростовском храме Богоматери.

Натянутые отношения между Москвой и Литвой в конце-концов разрешились открытою войной между ними.

<…>

Такое положение вещей не давало гарантии Москве в том, что она получит надлежащую помощь при отражении татарских набегов, и не исключало даже возможности повторения тех инцидентов, на которые жаловался Иван Васильевич в переговорах с Казимиром. Правда, одною из первых статей договора 1494 года было взаимное обязательство великих князей Московского и Литовского быть за одно против татар, обязательство, в силу которого, между прочим, украинные князья и воеводы при нападении татар на украинные места должны были «сослався» обороняться «с единого». Но это обязательство почти аннулировалось оговоркою: «А коли пришлешь ко мне про помочь, а мне к тебе будет в ту пору помочи нельзя послати, ино то тебе от меня не в-ызмену». Во всяком случае это обязательство не гарантировало всегдашнее единство действии Московского и Литовского правительств на Окской украйне, не говоря уже о возможности «розмирья» между этими государствами. Поэтому Московское правительство воспользовалось первым благоприятным случаем, чтобы включить в состав своих владений всю Верхнеокскую украйну и протянуть линию охвата дикого поля далее на юго-запад, чтобы иметь возможность своевременно подстерегать и перенимать движение татарских отрядов в степи.

Уважаемые наши читатели и подписчики!

Продолжаем выполнять наши обещания: третий, "полистовский" номер журнала доступен для свободного скачивания!

В эти долгие зимние вечера так интересно вновь оказаться в "краю зачарованных болот"…

Первый и ближайшій поясъ русскихъ земель, которыми окружило себя съ востока и юга новообразовавшеесся великое княжество, составили Полоцкая земля въ обширномъ смыслѣ, Полѣсье и земля Берестейская съ Подляшьемъ. Уже при Гедиминѣ Литва начала окружать себя вторымъ поясомъ, въ составъ котораго вошли Волынь съ Подольемъ, Кіевская земля, Чернигово-Сѣверская на югѣ и юго-востокѣ, Смоленская — на востокѣ. Наиболѣе успѣшно шло это дѣло сначала въ южно-русскихъ земляхъ, которыя къ концу XIV вѣка сдѣлались прочнымъ достояніемъ Литвы.

Итак, читатель держит в руках последний в этом году номер журнала. И вновь он получился сдвоенным: настолько обширным оказался материал по югу Брянской области — а именно этим территориям и посвящён выпуск.

Поэтому я, пожалуй, отступлю от ставшей привычной «подачи» материалов номера. В самом деле, одно только перечисление авторов, названий статей и их самых кратких анонсов заняло бы пару страниц. Постараюсь вместо этого остановиться лишь на ключевых положениях — этаких «узелках на память».

Дорогие друзья!

Наконец-то вышел в свет очередной, заключительный в этом году сдвоенный номер журнала, посвящённый югу Брянской области!

 Тема номера: «Где искони с лучом Европы Востока дальний луч скрещён…».

Формат журнала: приложение для мобильных устройств (планшетов и смартфонов под управлением iOS и Android).

Журнал уже доступен для скачивания в цифровых магазинах:

Юго-восточные административные районы Псковщины — Усвятский и Куньинский — лежат по обе стороны полосы водораздела Западной Двины и Ловати. Две главные реки Русского Северо-Запада (Ловать является начальным участком единой водной системы: р. Ловать–оз. Ильмень–р. Волхов–оз. Ладожское–р. Нева) протекают в противоположных направлениях, относясь, соответственно, к бассейнам Рижского и Финского заливов Балтийского моря.

По Западной Двине путники продвигались вверх по течению в северном направлении, переходя по тому или иному волоку в бассейн Ловати и спускаясь по этой реке к Ильменю. Во встречном направлении шли от Ильменя вверх по Ловати и через те же волоки попадали на Западную Двину.

Основное направление этого движения в средневековье известно как «путь из варяг в греки», и Усвятский волок считается ключевым на нём. Но есть два вопроса, которые требуют дополнительного обсуждения в связи с путями передвижения в этом районе.

Во-первых, от устья правого двинского притока реки Усвяча движущиеся с севера люди и коллективы могли стремиться не только к Днепру и далее, но, кроме того, вниз по Западной Двине — к Полоцку и вверх по ней — в Волго-Двинское междуречье, то есть в субширотном направлении.

I.ПЕРВЫЕ УПОМИНАНИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ О БЕЖЕЦКОМ КРАЕ

Наиболее древним памятником, в котором встречается название, тождественное имени нашего края, является «Устав Ярослава о мостах»¹, имеющий в виду распределение повинностей по мощению Великого Новгорода. Текст этого устава, приписанный к Русской Правде и сохранившийся в рукописи XIII века, заключает в себе много неясностей и допускает различные толкования. В нем мы имеем ряд собственных названий новгородских улиц, концов и сотен, которые представляли собою составные части В. Новгорода, а вместе с ними ряд собственных имен, в отношении которых трудно сказать, обозначают ли они сотни или под ними нужно разуметь какие-либо другие подразделения самого города или даже Новгородской области. К числу таких названий относится и название «Бежитьская (Бежичкая)». Одни полагают, что это — название новгородской сотни, так как оно вместе с другими следует непосредственно за перечислением сотен; другие видят в этом и следующих за ним именах названия Новгородских пятин или вообще крупных областных единиц Новгородской земли.