Граница и люди. История первая: Владимир и Рогнеда
Вы когда-нибудь видели российско-белорусскую границу? Если видели, то у Вас очень хорошее зрение. Потому что вы видели то, что никто и никогда не видел. Нет здесь ничего из того, что, так или иначе, ассоциируется с границей. Ничего из того, что вы видели в фильмах про шпионов: рядов колючей проволоки, часовых на вышках, лая овчарок по обе стороны контрольно-следовой полосы. Нет ничего из того, что Вы привыкли видеть, пересекая «цивилизованные» пограничные барьеры: заполненных деклараций, таможенного досмотра, улыбчивой девушки, которая проверит все бумаги. Нет даже обычной проверки документов. Поговорите с жителями приграничных деревень, и окажется, что и они не смогут Вам внятно объяснить, где, за какой ёлочкой или березкой заканчивается Россия и начинается Белоруссия. Максимум махнут рукой и пробурчат что-нибудь вроде: «... он та деревня — ащё Беларусь, а от энта ужо Россея...»
И тем не менее, граница есть. Для того, что бы понять, насколько она реальна, нужно пожить хотя бы немного на этом пограничье, кочуя по обе её стороны и общаясь с людьми здесь живущими. Вроде бы очень похожими людьми, и вместе с тем разными. Потихоньку в этом общении придет понимание того, где на самом деле проходит эта граница и что от чего она на самом деле отделяет.
Граница эта всегда была такой - незримой, неосязаемой и вместе с тем реальной, оставляющей свой след на всех, кто с ней соприкасается хоть сколько-нибудь серьёзно. И всегда она проходила здесь же, или примерно здесь же, зачастую уходя на какое-то время то немного западнее, то немного восточнее, но всегда возвращаясь на от века предначертанный ей рубеж...
О ней, о границе и о судьбах людей, с ней связанных, эти истории.
Как всё начиналось.
Согласно традиционной версии, основанной на сведениях, полученных из старейшего русского летописного свода - «Повести временных лет», в конце IX века варяги, под предводительством Рюрика, получили власть в Новгороде, положив начало государственности восточных славян. В следующие за этим событием десятилетия, преемники Рюрика — Олег и Игорь расширили пределы молодого государства, подчинив своей власти земли, лежащие вдоль Днепра.
И совершенно не случайно их новой столицей стал Киев. Днепр и его притоки тех времен были широкими дорогами, по которым двигались ватаги дружинников, собирающие дань пушниной, воском и медом с окрестных земель и ладьи купцов, везущие товары из богатой Византии в балтийские земли. Тот, кто владел Киевом, владел не только днепровскими землями, он получал власть над главной торговой дорогой восточнославянских земель — знаменитым путём «из Варяг в Греки». Владел всем этим торговым путём... Почти всем.
Дело в том, что для средневекового купца, везущего свои товары из Византии в Балтику, Днепр был удобным маршрутом примерно только до Смоленска. Далее средневековым купцам приходилось продвигаться на север по его многочисленным мелким правым притокам, а когда и эти узкие «дорожки» заканчивались, посуху «волоком» тащить челны и товары до таких же небольших левых притоков Западной Двины. Добравшись же по ним до самой Двины, торговые люди снова оказывались на широкой речной «дороге», ведущей их прямиком на запад, в Балтийское море.
И тут киевских князей, желавших укрепить свою власть над великим торговым путём средневековой Руси, ждал подвох. Оказалось, что Рюрик был не единственным варягом, которому приглянулись земли восточных славян. В той же «Повести временных лет» читаем: «...Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке...».
Рогволод в Полоцке - городе, стоящем в среднем течении Западной Двины. И так же как Рюриковичи из Киева утвердили свою власть над всем Поднепровьем, варяг Рогволод, завладев Полоцком, очень быстро подчинил себе двинские земли и установил свою власть над этой частью знаменитого торгового пути. Власть сильную, самостоятельную, Рюриковичам неродственную и неподвластную.
Так, изначально, на землях восточных славян родилось два княжества, два государства и, где-то, на безымянных волоках между Днепром и Двиной впервые пролегла невидимая и неосязаемая граница, на многие столетия вперёд определив очень непростую судьбу русско-белорусского пограничья. Появилась граница, и как всегда бывает в этом случае, людям, живущим по обе её стороны, пришлось делать свой, зачастую тоже очень непростой, жизненный выбор.
История первая. Владимир и Рогнеда.
Где-то в начале 960-х годов, у киевского князя Святослава, родился сын Владимир от ключницы (фактически — рабыни) Малуши. По нынешним меркам, не бог весть какое событие. Мало ли какие истории могут быть у великого князя на стороне, тем более, что к этому моменту у него уже было два «законных» сына от «официальной» супруги — Ярополк и Олег. Но христианство еще не утвердилось на этой земле, а языческие варяжские обычаи не делили детей на «законных» и «не законных». Святослав признал сына своим, и этого было достаточно для того, чтобы Владимир занял в Киеве своё место, как наследник киевского князя. Досталось только Малуше: «...бо въ гневе отслала ея Олга...». Княгиня Ольга, мать Святослава, приняла крещение за несколько лет до описываемых событий. В некоторых летописях и сама Малуша, названа Ольгиной «милостницей» (раздатчицей милостыни), а это так же занятие христианки. Успей укрепиться православная христианская традиция чуть сильнее на этой земле к этому моменту, судьба Владимира, как ребенка рождённого «от прелюбодеяния», была бы совсем другой.
Согласно тогдашнему обычаю, воспитание и обучение княжеских сыновей доверяли старшим дружинникам. Таким воспитателем для Владимира стал Добрыня, брат его матери Малуши, к мнению которого он и впоследствии всегда прислушивался. Десять лет спустя, Святослав, уходя на войну с Византией, с которой ему не суждено было вернуться, назначил Киев в управление старшему сыну — Ярополку, Древлянскую землю с центром в Овруче — Олегу, а стратегически важный Новгород — малолетнему Владимиру (фактически — многоопытному Добрыне).
Наверное, Владимир так и остался бы малоизвестным третьим княжеским сыном, если бы не разгоревшаяся после смерти Святослава борьба за власть между старшими братьями. В 977 году, отступая после неудачной для него битвы с Ярополком, у стен Овруча трагически погиб Олег. Получив известие об этом, Владимир, видимо по совету Добрыни, бежал в Норвегию, откуда к 980 году вернулся в Новгород с дружиной варяжских наёмников, готовых выступить против Ярополка, отстаивая его права.
Видимо, сейчас самое время приостановить рассказ, забежав в этой истории немного вперёд, и сразу сказать, что из предстоящей схватки двух братьев Владимир, недавний сын рабыни-ключницы, только милостью отца принятый в число сыновей-наследников, выйдет победителем и станет новым киевским князем. Князем легендарным: Владимиром Великим, Владимиром Святым, Владимиром Крестителем, обратившим Русь в христианство, князем Владимиром - Красно Солнышко. А его дядя по матери, опекун и советник Добрыня станет прообразом русского былинного богатыря Добрыни Никитича. Но всё это произойдет позже. А на тот момент, исторические весы, на чашах которых лежали судьбы Владимира и Ярополка ещё не сделали своего выбора. И крайне важно было в этой непростой ситуации, чью сторону в предстоящей схватке примет независимый варяг Рогволод, держащий власть в Полоцке...
В те времена, политические союзы обычно скреплялись браком, и Ярополк преуспел в этом больше: ко времени возвращения Владимира из Норвегии в Новгород: дочь Рогволода - Рогнеда была уже сосватана за него. Тем не менее, Владимир видимо решил, что ничего не потеряет, если всё же попытается, и вскоре в Полоцке появились его люди, принеся двинскому князю его короткое слово: «Хочу пояти дщерь твою себе женою». Согласно летописным источникам, Рогволод спросил мнения дочери: «Хочеши ли за Володимера?». Ответ Рогнеды, переданный в Новгород был мало сказать резким: «Не хочю разути робичича, но Ярополка хочю...».
«Не хочу разути...» - восходит к старинному славянскому обычаю, части свадебного обряда, когда невеста разувала своего жениха. Обряд символизировал покорность и полное подчинение жены своему мужу. По свидетельству иностранцев, посещавших Россию, еще и в XVII веке в этот обряд входило символическое битьё молодой жены плетью или голенищем снятого сапога.
Но это ладно, не хочешь — не разувай, воля твоя... Но «робичича» - сына рабыни! Владимиру не просто отказали, отдав предпочтение Ярополку, его оскорбили, влепив звонкую пощёчину, прямо заявив о его низком и недостойном такой невесты происхождении. Точнее две пощёчины: одну — Владимиру, как сыну рабыни, вторую — Добрыне, как её брату.
Ответ молодого новгородского князя и его наставника — опытного политика и воина, привыкшего сразу решать такого рода вопросы, последовал немедленно. Объединенное новгородско-варяжское войско осадило Полоцк и взяло его приступом. О том, что произошло дальше, летописи сообщают скупо и беспристрастно: «...и Добрыня, в оскорбление ему (Рогволоду) и дочери его, нарек ей сына рабыни, и повелел Владимиру быть с ней перед отцом её и матерью...». В огне разорённого Полоцка погибли Рогволод, его жена и два их сына. Осталась жива только изнасилованная Владимиром по указу Добрыни на глазах у родителей Рогнеда. Через какое-то время, победив Ярополка и вокняжевшись в Киеве, Владимир насильно сделает её своей женой...
Жестоко?
По мнению современного «цивилизованного» человека, видимо, да. Но, наверное, будет большой ошибкой судить о поступках людей той эпохи с позиций нашего времени. Общеизвестно, что и сейчас большая политика не делается что называется «в белых перчатках». В те же языческие времена, не отягощённые нормами христианской морали, о том что «уместно», а что «не уместно» в княжеских междоусобицах, люди судили совсем по-другому. Вряд ли причиной произошедшего был гнев Владимира и Добрыни из-за нанесённого оскорбления. К моменту взятия Полоцка он должен был бы уже поостыть. Скорее, здесь уже сказывался политический расчет будущего киевского князя и его опытного советника. После смерти Рогволода и его сыновей единственными законными наследниками Полоцкого княжества станут дети, рождённые Рогнедой. Рождённые от Владимира! Им, этим детям, Владимир планировал передать объединённое наследство Рюрика и Рогволода, единую страну восточных славян и великий торговый путь «из Варяг в Греки». Этой грандиозной цели, по-видимому, и были принесены в жертву Полоцк и семья Рогволода. А насилие над Рогнедой, скорее всего, заменило ритуальное битьё голенищем разутого сапога и служило той же цели — обуздать непокорную будущую супругу. Роковой ошибкой Рогволода и Рогнеды было то, что они продолжали видеть во Владимире мальчика, из жалости приподнятого отцом из его изначально рабской доли. Но из Норвегии на Русь вернулся не ребёнок, а молодой, исполненный планов и целей князь. Его амбиции, помноженные на мудрость и дальновидность Добрыни и на силу варяжских мечей, очень быстро принесли свои плоды.
Силён был Владимир. Жила в нём воля к достижению собственных целей. И не искали эта сила и эта воля обходных и тонких путей. Отец его, Святослав, собираясь на войну, посылал гонцов к своим врагам со словами «Иду на Вы!», давая им время и возможность подготовиться к предстоящей битве. Так и Владимир, выгнав из Новгорода посадников Ярополка, сказал им: «Идите с брату моему: да знает он, что я против него вооружаюсь, и да готовится отразить меня!».
И выбор Владимира — воздвигнуть великое государство, объединив два княжества, стерев границу между ними. И он пошёл по этому пути через пепелище Полоцка.
И казалось бы - вот оно! Осуществились его планы и цели, исчезла граница между Киевом и Полоцком, между Поднепровьем и Подвиньем. Как и не было её никогда...
Но оказалось, что история Владимира и Рогнеды и вместе с ними история всего современного русско-белорусского пограничья только начинает разворачиваться во всей красоте и непредсказуемости настоящей жизни. И следующий ход в в этой истории, как ни странно, - за Рогнедой...
О том, как жилось ей с Владимиром в Киеве, летописные источники умалчивают. Впрочем, наверно не будет большой ошибкой предположить, что после всего произошедшего в Полоцке, этот брак не был особенно счастливым. Известно, что в это время за Рогнедой закрепилось прозвище - Горислава. Так же известно, что главное предназначение княжей жены она добросовестно выполняла, регулярно принося мужу сыновей-наследников. Вновь о Рогнеде-Гориславе летописные источники вспоминают около 987 года, когда она решилась отомстить киевскому князю за старые и, видимо, новые обиды. Замысел её окончился неудачей. Источники скупы в подробностях, но отмечают, что разгневанный Владимир приказал Рогнеде надеть самые нарядные и дорогие одежды и взял в руки меч. Согласно традициям и обычаям тех времён, всё происходящее означало для неё смертный приговор. Но на крик матери прибежал их первенец — Изяслав. Бросившись между родителями, защищая мать, поднял меч на отца и... это остановило великого князя.
Владимир растерялся. Рушилось всё, что он задумал. Вот он: сын-наследник, который должен получить из его рук великую единую страну, идёт против отца, защищая мать и её правоту. Убить мать на его глазах означало для киевского князя окончательно похоронить все свои мечты, планы и замыслы.
Не решился на такое Владимир. Вместо этого он созвал бояр и отдал решение столь сложного для себя вопроса на их суд. Те же, посовещавшись, отсоветовали князю: «Не убивай её ради дитяти сего, но воздвигни отчину отца её, и отдай ей с сыном твоим». На том и порешили. Изяслав получил в удельное княженье от отца вотчину своего деда Рогволода — Полоцкое княжество. Правда, первоначально поселился вместе с матерью не в разорённом войной Полоцке, а в построенном для них Владимиром на реке Свислочи городе, получившем имя Изяслава - Изяславль (совр. Заславль). Наверное, так киевскому князю было удобнее и спокойнее. Ведь Свислочь, хоть и принадлежала Полоцку и находилась на его землях, но впадала в Березину, а та — в Днепр. А значит, Киев и Изяславль были надёжно связаны речной «дорогой», позволявшей великому князю держать под присмотром, не так уж и далеко, получается, отпущенных «полочан».
Со временем Полоцк был заново отстроен Изяславом и были возвращены его мощь и влияние. Сын Владимира и Рогнеды стал родоначальником династии полоцких князей, которую в современной историографии принято называть полоцкой ветвью Рюриковичей. Хотя известно, что по понятным причинам, сами себя они Рюриковичами не называли, ведя родство своё по матери Изяслава от Рогволода, а не по отцу от Рюрика. А право своё на владение двинскими землями утверждали не пожалованием Полоцкого княжества Владимиром Изяславу, а как наследство, полученное через Рогнеду от Рогволода. Заметим, что в русских летописных источниках за ними также закрепилось прозвище «Рогволожичьи внуки».
Это был выбор Рогнеды — воздвигнуть заново границу, стертую Владимиром. И жила она не великой идеей о едином государстве, а мыслью о возрождении княжества отца своего, хоть и родственного киевскому, но самостоятельного и независимого от Рюриковичей. И по этому пути она тоже пошла до конца, так, что Владимир, прозванный Великим, отступил перед ней, вернул завоёванное и предоставил Полоцку жить дальше своей судьбой. Униженная, потерявшая всех родных, без малого десять лет прожившая с нелюбимым и нелюбящим мужем на чужбине, родившая за это время ему четверых сыновей и трёх дочерей, Рогнеда так и не покорилась ему, и нашла в себе силы отстаивать себя и свой жизненный выбор. «Горислава» - разные люди по разному относятся к этому прозвищу. Я же слышу в нём и «горе» и «славу» и ещё вижу «горение» летописного Полоцка...
А граница, незримо проходившая ранее где-то между Днепром и Двиною, так же постепенно и незаметно вернулась на то место где и была изначально, ожидая, пока кто-нибудь из наследников Рюрика или Рогволода, обладающий волей и силой не соберётся снова подвинуть её в ту или другую сторону...
В статье использованы рисунки Б.А.Чорикова из издания "Живописный Карамзин или Русская история в картинках" (СПб, 1836)
Дмитрий Кравченко