Тайны Сокольников манили писателей поздней советской эпохи. Так, змеиный питомник, в котором работает главный негодяй детектива «Визит к Минотавру», братья Вайнеры размещают именно там. Ну а главный положительный герой, отправляясь к нему на встречу, рефлексирует на тему детства в послевоенных Сокольниках, и в центре его воспоминаний — подбитый трофейный «Мессершмитт-109» из детского городка, который в итоге был раскручен мальчишками до мельчайших винтиков. Мое воображение тоже почему-то поразил этот самолет, но я нигде не мог найти его следы, пока не натолкнулся на фото с выставки «Сокольники. Приближая победу1», что проходила в Музее парка. Заснятый в зимнем парке самолет, конечно, не «Мессершмитт», зато ясно видный войсковой код 1Т+КК позволяет обнаружить еще две его фотографии, продолжить поиски и получить неожиданный результат.
Фото с выставки «Сокольники. Приближая Победу»
Первая подписана «Хейнкель 111, сбитый таранным ударом под Москвой 27 ноября 1941 года»2. Из подписи под второй следует, что бомбардировщик из Kampfgeschwader 28 сбит летчиком 562-го иап И.Н. Калабушкиным в районе Дмитрова3. Вместе с парой десятков других разрозненных источников они позволили за два месяца по крупицам восстановить судьбу этого самолета, на которой отразились все стороны войны — и героическая, и повседневная, и трудовая, и идейно-политическая.
Немецкая авиагруппа (бомбардировочный авиаполк) I./KG28 была сформирована в канун 41-го года в оккупированном французском Нанте и комплектовалась производившимися c марта 41-го года в Ростоке He 111H-6. Они успели поучаствовать в бомбежках Лондона, но уступали там более новым моделям. В июле группа была включена в состав 2-го авиакорпуса 2-го воздушного флота Германии и спешно переброшена на восточный фронт, на аэродром Брест, затем Бобруйск. Неспособные пикировать, но несущие большую бомбовую нагрузку самолеты использовались для ночных ударов по стационарным целям. Группа приняла участие в июльских-августовских налетах на Москву, включая первый в ночь на 22 июля, а с октября была переведена на аэродром Сеща к северо-западу от Брянска и сосредоточилась на решении оперативных нужд фронта в районе Тула-Кашира-Серпухов (около часа полета до цели). Но 27 ноября 1941 года Калабушкин встретил ее самолет с позывным 1T+KK уже к северу от Москвы, в полтора раза дальше от Сещи. Немецкое командование перенаправило бомбардировщики с одного перспективного направления на другое. Это указывает на расстановку их приоритетов на тот момент, и заставляет вспомнить тришкин кафтан.
* * *
Настало время представить главное действующее лицо этой истории. Герой Советского Союза Иван Николаевич Калабушкин — ас легендарный. Легендарный в первоначальном смысле слова — его биография в военно-патриотических изданиях настолько неправдоподобна, что ее детали приходится выверять по документам. Общим утверждением стало то, что в первый день войны лейтенант Калабушкин установил рекорд, сбив целых пять немецких самолетов4 (согласно же наградным листам, эти трудные победы растянулись на июнь-июль5). С легендой о таране мы еще будем разбираться, а пока отметим, что к концу осени 41-го имя Калабушкина уже прозвучало в центральной прессе6, он был представлен к ордену, а за неделю до описываемого события — и к званию Героя7 (по приказу «за десять сбитых»). Боевого опыта ему было не занимать.
Картина воздушного боя восстановлена по документам 562-го истребительного авиаполка8, 6-го авиакорпуса ПВО9, службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС)10, по материалам публикации во фронтовой газете11 и немецким данным о потерях12. Утром 27 ноября линия фронта проходила по южной части Истринского водохранилища, Пятницкому шоссе и пересекала Ленинградское шоссе в районе Есипово. Метеоусловия были неважные: сплошная облачность на высоте от 100 до 200 метров, видимость 1–2 километра. На рассвете старший лейтенант Калабушкин, командир дежурного звена, сидел в кабине своего Як-1 с прогретым мотором на аэродроме Химки. В 8:05 пост ВНОС засек пролет немецких бомбардировщиков через линию фронта над Ленинградской дорогой (на авиакартах это место попадало в квадрат «Дмитров»). Калабушкин немедленно вылетел на перехват (видимо, в сопровождении звена) и через пять-семь минут обнаружил пару He 111, уходящих на юго-запад. Обычно наши истребители на такое расстояние на перехват не успевали, но тут немцы замешкались, то ли долго заходя на цель при низкой облачности, то ли выполняя разведочную миссию в таких неподходящих метеоусловиях. Боевое задание врага явно планировалось на светлое время, и за этот риск он поплатился машиной. Калабушкин догнал задний бомбардировщик, огнем заставил замолчать пулемет бортмеханика, занимавшего в ведомом самолете место штурмана — на полу в носу, и рассчитывал со второго захода уничтожить обезоруженную спереди-снизу машину, но «Хейнкель» нырнул вверх в облака и скрылся. На этом собственно воздушный бой закончился.
Место воздушного боя 27.11.1941
Похожий эпизод вспоминают старожилы деревни Матушкино, ныне поглощенной Зеленоградом — как со стороны Ленинградского шоссе, от деревни Ржавки, на низкой высоте прошел немецкий бомбардировщик, преследуемый двумя нашими истребителями. Несмотря на непрерывный обстрел, он сбросил бомбы на склад ГСМ на аэродроме ДОСААФ, и скрылся в сторону Крюково13. Был это тот бой или другой — неясно, но этим можно объяснить, почему немец сразу не ушел в облака.
Калабушкин вернулся на аэродром раздосадованным, но долго предаваться печали ему не пришлось, поскольку в те короткие дни летчикам доводилось выполнять по четыре-пять боевых вылетов (хотя больше трех приказ запрещал). На следующий день полк сменил район действия, и история забылась. Однако через три дня летчики другого полка с воздуха обнаружили за линией фронта лежащий на брюхе «Хейнкель». Штаб корпуса установил, что среди сбитых такой не числится, и стали выяснять: сам он упал или кто-то из наших помог? Вспомнили про воздушный бой Калабушкина поблизости, и записали сбитый на него.
Однако немец сбит не был, он аварийно сел из-за полученных в бою повреждений со своей стороны линии фронта. Такой самолет не признается потерянным без акта технической инспекции. Бортмеханик был убит, а трое уцелевших членов экипажа еще неделю сидели в снегах, безуспешно дожидаясь эвакуации «Хейнкеля» или его списания. Тем временем бои на соседних Ленинградской и Волоколамской дорогах приняли затяжной и ожесточенный характер, к тому же по аэродрому Клин, с которого должны были прибыть техники, в ночь на 3-е и на 4-е декабря успешно прошлись советские бомбардировщики14, и там стало не до мятой машины где-то в полях. «Хейнкель» бросили до поры, сняв дорогое навигационное оборудование, но не сожгли, не предполагая, что через пару недель сюда вернется Красная Армия.
…Пока самолет лежит в снегах, сделаем разъяснения. Этот «Хейнкель» был первым на счету нашего аса — ночной бомбардировщик нечасто встречается истребителю, и сбить его непросто из-за сильного оборонительного вооружения. Через неделю после того воздушного боя ближайший боевой соратник Калабушкина, летчик его звена сержант Алексей Левин, так же нес боевое дежурство на аэродроме Химки, и так же был направлен на перехват «Хейнкеля». Левин уже имел несколько воздушных побед на счету, даже был представлен к ордену15. Разумеется, он был детально осведомлен об обстоятельствах воздушного боя своего командира, а возможно и был его свидетелем. Однако его встреча с «Хейнкелем» закончилась по-другому. Без результата расстреляв боезапас, ради выполнения боевого задания он решился на таран, зашел бомбардировщику в хвост (тот как-то легко его подпустил), приблизился, и уже примерялся, как ударить винтом по стабилизатору, как вдруг немец с нескольких метров открыл огонь16. Часть He 111 оборудовалась дистанционно управляемым спаренным пулеметом в задней оконечности фюзеляжа, и Левину встретился именно такой. Прах молодого русского воина перезахоронен на Аллее Героев Новолужинского кладбища Химок.
Надгробие А.Е.Левина. Химки, Новолужинское кладбище
Теперь разберемся с легендой, что знакомый нам «Хейнкель» над Дмитровым сбит тараном. Дмитров на следующий день после того воздушного боя пережил самый драматический момент своей истории за два столетия — немцы овладели Яхромой, мостом через канал, и над городом нависла угроза захвата противником. На штурмовки прорвавшихся немцев в Загорск перелетели два авиаполка, и над Дмитровым завязались воздушные бои. В одном из них 30 ноября летчик 176-го иап М.П.Крайко встретил четыре «Мессершмитта-109», и уничтожил один из них тараном17. Видимо, это событие и наложилось на память о победе Калабушкина.
Вернемся к брошенному «Хейнкелю». К концу декабря перешедшая в наступление Красная Армия освободила основную часть Подмосковья, и пришла пора эвакуации разбитой техники с полей. Самолеты собирали специальные команды при каждом авиационном соединении. Советская авиатехника, подлежащая ремонту, передавалась в мастерские, а разбитые советские и все трофейные самолеты грузили вповалку на платформы и направляли на разделочные базы наркомата авиационной промышленности18. В Подмосковье в тот момент для этого служила 82-я база в Тушино. Там с самолетов снимали моторы, элементы из легких металлов, пригодные приборы, узлы и детали19, а разбитые машины штабелировали в горы, как на автосвалке — они так и пролежали до конца войны. Отделенные при транспортировке He 111 дюралевые консоли крыльев на место, кажется, не возвратили, а пустили в дело — советская авиапромышленность, остро нуждаясь в алюминии, быстро освоила выпуск сплавов из вторичного металла.
А вот сам самолет избежал разделки и свалки, поскольку на него были виды и у конструкторов, и у политработников. На фото, снятом в конце января у Дома летчика20, его везут по Ленинградскому проспекту. Подзаголовок «Зрелище, ставшее обычным» говорит, что это не первый относительно целый немецкий самолет, направленный из Тушино в конструкторские учреждения Москвы. На следующем снимке «Хейнкель» лежит, вероятно, у Центрального института авиационного моторостроения. Капот раскрыт, и моторы, похоже, демонтированы. Кроме них, в самолете ЦИАМ ничего не интересовало, и он был передан для использования в идейно-политической работе.
Образцы трофейного вооружения, прежде всего сбитые самолеты, стали появляться в Москве еще летом 41-го года, и выставлялись на центральных площадях или в парке Горького. С развитием советского наступления под Москвой ставшие многочисленными трофеи поддерживали подъем народного духа вследствие успехов Красной Армии. Основная выставка «Разгром немцев под Москвой» была организована в Центральном доме Красной Армии и прилегающем парке, еще одна, небольшая — в Колонном зале Дома Союзов, а неофициальная, полустихийная — опять же в парке Горького. На этих выставках мысль «Врага можно и нужно бить!» проводилась через акцентирование повреждений, полученных вражеской техникой. Летом 1942 года в газете упоминается самолет, лежащий в аллее парка Горького — «брюхо разворочено, крылья бессильно распластаны21». Возможно, речь идет о нашем знакомом. Во всяком случае, на следующем кадре он запечатлен именно там.
Летом 43-го года специальным постановлением Государственного комитета обороны на территории ЦПКиО им. Горького была создана постоянно действующая выставка образцов трофейного вооружения. У нее был уже другой посыл, она прославляла мощь Красной Армии через демонстрацию силы поверженного врага, и непредставительной разбитой технике там места не нашлось. Такое железо было задвинуто подальше с глаз долой, и использовалось на запчасти. За пять лет выставка свою миссию завершила, и вооружения, занимавшие лучшую треть парка, стали мешать мирному досугу граждан. Экспозиция была ликвидирована с октября 48-го года, большая часть экспонатов передана в музеи, а образцы-дублеры, разукомплектованные, и не представляющие ценности, сданы в металлолом. В перечне направленного на переплавку оружия22 мы находим целых четыре He 111, одним из которых несомненно был наш знакомец.
Конец 1948 г.(?) Москва, ЦПКиО им. Горького
Таким образом, исследование показало, что все не так, как представлялось вначале — и не под Дмитровым, и не тараном, и не факт, что Калабушкиным, и даже не вполне сбит. Но главное для меня — что, хотя история и получилась интересной, и раскрывает непростой период в жизни моей Москвы, к Сокольникам этот самолет никакого отношения не имеет. И все же — как знать, былое скрывает еще немало тайн…
Примечания
1 Фото из фондов Совинформбюро, демонстрировалось на выставке «Сокольники. Приближая Победу» летом 2016 г. в Музее парка Сокольники, поступило из РИА «Новости».
2 Фото 1: «Авиация и космонавтика» 1998, № 7. Стр. 7
3 Фото 2: Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941–1942. Оборонительный период. М, 1999. Стр. 107
4 Кузнецов В. Пять сбитых в первый день войны / Крылья Родины. М., 1983. Стр. 96–97; Никонов В. В доли секунды / Сыны земли Владимирской. Ярославль, 1981. Стр. 126–139
5 ЦАМО ф. 33 оп. 682524 ед. 86 л. 183
6 Воздушные бои над Москвой // Известия № 270, 15 ноября 1941 г.
7 ЦАМО ф. 6-го иак ПВО оп. 2 д. 5 л. 46
8 ЦАМО, фонд 562-го иап. оп 54772 д. 6 л. 16
9 ЦАМО, фонд Московской зоны ПВО, оп. 1 д. 36 лл. 102–119; ЦАМО фонд 6-го иак ПВО оп. 1 д. 29 л. 313
10 ЦАМО, фонд Центрального фронта ПВО, оп. 1 д. 690 л. 8
11 Шварцман Я.С. Воздушный щит столицы / Дан приказ ему на запад. Воспоминания. М, 1968. Стр. 213. Автор — бывший корреспондент газеты «За храбрость» 6-го иак ПВО
12 Luftwaffe Flugzeugunfälle und Verluste/Хазанов, стр. 116
13 Ларин Б.В. Там, где погиб Неизвестный солдат / В сорок первом на сорок первом: Труды Зеленоградского музея. М,1995. Стр. 122
14 Сичкиянц А.М. Отечества крылатые сыны. М, 2002. Стр. 207–208
15 ЦАМО фонд 6-го иак ПВО оп. 2 д. 5 л. 140
16 ЦАМО ф. 562-го иап. оп.420587 д.1 л.1
17 Сичкиянц, стр. 234
18 Положение о технических командах при авиадивизиях по сбору аварийных самолетов, моторов, авиавооружения и спецавтотранспорта. Приказ ВВС РКА № 109 от 09 сентября 1941 года
19 РГАЭ ф. 7919 оп. 1 д. 166
20 Фото 1: Сталинские соколы № 14, 1 февраля 1942 г.
21 Берхина Л. В аллеях парка им. Горького // Вечерняя Москва, 30 июня 1941 г.
22 Из Приказа Министра ВС СССР № 46 от 14 августа 1948 года. Опубл.: Коломиец М. Трофеи Великой победы (выставки трофейной техники 1941–1948 гг.) // Фронтовая иллюстрация № 2, 2009. Стр. 19
Максим Семенов
