Неудержимый лев Прокопий Ляпунов

ВВЕДЕНИЕ

   Трагическая гибель в Угличе в мае 1591 года малолетнего царевича Дмитрия. Установление крепостного права. Кончина Фёдора Ивановича, последнего царя из рода Рюриковичей. Восшествие на престол Бориса Годунова.
   Голодные годы начала XVII века. Появление в 1603 году самозванца под именем чудом спасенного царевича Дмитрия. Его триумфальное шествие по России, коронация в Москве и последующее убийство.
   Приход под Москву, в Тушино, другого самозванца — Лжедмитрия II. Свержение царя Василия Шуйского и установление власти «семибоярщины». Вторжение польско-литовских интервентов и оккупация Москвы. Присяга польскому королевичу Владиславу. Потеря независимости русского государства.
   Все эти события Смутного времени наложили суровую печать на каждого русского человека, вне зависимости от его социального происхождения. Одним из самых выдающихся деятелей первого десятилетия XVII века был рязанский дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Бурная военно-политическая карьера Ляпунова началась в 1606 году, когда он принял активное участие в восстании атамана Ивана Болотникова.
   Всенародная известность пришла к Ляпунову после организации в Рязани, в 1611 году, Первого земского ополчения, созданного им для освобождения Москвы и России от польско-литовских интервентов. Ляпунов считал «своим правом и обязательством вмешаться в общегосударственное дело». Засилье в Москве «латинской католической веры» подвигнуло рязанского воеводу Прокопия Ляпунова призвать народ «к крестовому походу в защиту православия и русских».
   В июле 1611 года, когда после боевых действий Первого ополчения польско-литовские оккупанты были заблокированы в Китай-городе и Кремле, враги России составили заговор против Ляпунова, в результате которого он был зверски зарублен казацкими атаманами. Плоды победы 1612 года пожинали Дмитрий Трубецкой, Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский.
   Имя Прокопия Ляпунова, первым возвысившего свой голос в защиту православной России, всячески замалчивалось государственной пропагандой. Ляпунов явно не вписывался в идеологические рамки. Власть имущим был не по душе борец с продажным боярством, разработчик первой русской конституции — Приговора всей земли от 30 июня 1611 года. В Приговоре делалась попытка справедливого наделения землей мелкого служилого дворянства, ограничивалась власть боярства. За старослужащими атаманами и казаками признавалось право выбора: пойти на государственную службу, вписаться в реестр и сделаться помещиками, или же остаться вольнонаемными людьми, получая хлеб и деньги от государства за свои услуги.
   Исключительные заслуги Ляпунова перед Отечеством отмечал патриарх Гермоген: «Воевода и властитель Рязанские земли Прокопий Ляпунов не дал в расхищение и в вечное падение царствующего града Москвы». Русский патриот Ляпунов до последней капли крови защищал православную веру и отстаивал независимость России.
   Славная, героическая жизнь Прокопия Петровича Ляпунова закончилась трагически в июле 1611 года. Несмотря на различные оценки деятельности народного вождя, нельзя умалить выдающегося значения Ляпунова, не только в Смутное время, но и для всей русской истории.

Глава I. ПОТОМОК КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА

Прокопий Ляпунов. Рисунок XIX века

   Существует несколько версий происхождения родословной Ляпуновых. По одной из них, в 1510 году «выехал из Литвы Иван Петрович Хирон», а с ним его «послуживец» Деменка Ляпунов. Другая версия говорит о происхождении Ляпуновых от младшего брата Александра Невского, князя Константина Ярославича Галицкого. Ляпуновы, вследствие непреодолимых политических обстоятельств, потеряли княжеский титул и «захудали».
   Согласно третьему предположению, переселение Ляпуновых в Рязанский край выглядит следующим образом. Предок Ляпуновых новгородец Семен Иванов «сын Ляпунов» приехал искать лучшей доли в независимом Рязанском княжестве. В родословной росписи Ляпуновых из «Бархатной книги» об этом переселении говорится так: «И Семен де Иванов сын Ляпунов из Новагорода приехал служить на Резань к Великому Князю Ивану Ивановичу Резанскому, и Великий де Князь Резанской пожаловал ево Семена поместьем на Резани». Прозвище ляпун (ляпунок), на архангельском диалекте означающее мотылек, стало родовой фамилией семейства Ляпуновых.
   По прошествии нескольких десятилетий потомки Семена Ивановича Ляпунова — братья Иев и Петр — вошли в «тысячу лучших слуг» Ивана IV Грозного. Петр Ляпунов в 1577 году был станичным головой в городе Путивле, в 1583 году — в Чебоксарах, в 1584–1585 годах служил осадным воеводой в Данкове, в 1587 году находился в Ряжске в должности казачьего головы.
   В том же году, незадолго до своей кончины, Петр Саввич Ляпунов принял постриг в Уболочинском монастыре, получив в монашестве имя Пафнутий. Похоронен Ляпунов на церковном кладбище села Исады (Оболочинский / Облачинский монастырь находился в трех верстах от села Исады. – В.С.)

Домовая церковь Ляпуновых Воскресения Христова в Исадах. XVII век

   Бывшее княжеское, а затем дворцовое село Исады стало родовым гнездом обширного семейства Ляпуновых. У Иева Саввича Ляпунова было трое сыновей: Меншик (Борис), Семен и Василий. У Петра Саввича — пятеро: Александр, Григорий, Прокопий, Захар, Степан. Из братской пятерки младших Ляпуновых особенно отличались недюжинной физической силой могучие великаны-богатыри Захар и Прокопий. Боярские дети Ляпуновы породнились с известными в Рязани дворянскими семействами Денисьевых, Биркиных, Вердеревских, Каракадымовых, Коробьиных, Дмитриевых, Колеминых, Язвецовых.

Свв. Георгий и Дмитрий. Рязанская икона XV века. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник

   В сводном реестре земельной собственности наиболее крупных рязанских землевладельцев, состоящем из тридцати фамилий, Ляпуновы занимали место в первой десятке. В 90-х годах XVI века Прокопий Ляпунов имел большой земельный надел в старинном пронском селе Добрый Сот. Здесь находилась усадьба помещика Прокопья Ляпунова и стояла построенная им деревянная церковь во имя святого мученика Георгия Страстотерпца — очевидно, небесного покровителя рода Ляпуновых. В своих поместьях и вотчинах Ляпуновы, как правило, возводили Храмы с одноименным названием, Стояла Георгиевская церковь и в ляпуновских Исадах.
   Кроме того, обращает на себя особое внимание другая семейная традиция Ляпуновых, которые из поколения в поколение бережно передавали и свято хранили исполненный на холсте старинный образ «Нерукотворного Спаса» XVII века. В 1913 году эту семейную реликвию, как «крайне ценный экспонат», демонстрировали на рязанской выставке, приуроченной к 300-летию царствования Дома Романовых. Как отмечали устроители императорской юбилейной выставки, «этот образ был семейным в фамилии дворян Ляпуновых, потомков воеводы Прокопия Ляпунова». На оборотной стороне иконы имеется надпись: «Сему образу молился стольникъ Лука Володимировъ Ляпуновъ (внукъ Прокопия Ляпунова, помещика села Исад Спасского уезда)». В первой трети XX века икону Спасителя, как редкое произведение церковного искусства, реквизировали московские эмиссары. К настоящему времени местонахождение исторической реликвии Ляпуновых не установлено.
   Энергичные и деятельные Ляпуновы, несмотря на обширные родственные связи и высоких покровителей, никак не могли преодолеть барьера местничества, и пробиться в высшие эшелоны власти. Придворные чины и звания обходят стороной Ляпуновых, хотя они начинают проявлять себя и оказывают заметное влияние на большую московскую политику.

Глава II. КОНЕЦ ДИНАСТИИ РЮРИКОВИЧЕЙ

   В марте 1584 года, чувствуя приближение смертного часа, царь Иван Васильевич Грозный составил завещание, в котором благословлял на Московское царство своего старшего сына Фёдора Ивановича. Поскольку Фёдор «Звонарь», как с насмешкой называл его отец, был не способен к управлению государством по причине недалёкого ума, в помощь ему была сформирована Верховная дума — пентархия, в неё вошли пять высших советников: князь Иван Петрович Шуйский, князь Иван Федорович Мстиславский, боярин Никита Романович Юрьев, боярин и наместник Рязанский и Астраханский Борис Федорович Годунов, и верный опричник, начальник государева двора, опекун младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, боярин Богдан Яковлевич Бельский.

Портрет Ивана IV. Из книги П. Одерборна, 1585

   После смерти царя Федора в Верховной думе развернулась ожесточенная борьба за власть между Романовым и Мстиславским, Шуйским и Годуновым. Богдан Бельский сам намеревался потеснить родовитых бояр по праву «опекуна царевича Дмитрия». Все члены Верховной думы подозревали друг друга в умыслах на царское место. И не без основания. Фамилии Годуновых, Шуйских, Романовых станут впоследствии царствующими.
   В первых числах апреля князья Шуйские распустили по Москве слух, что Богдан Бельский хочет убить бояр, царя Федора Ивановича и возвести на престол своего давнего друга Бориса Годунова. Бунтующую московскую чернь возглавили Ляпуновы и повели её на штурм Кремля, требуя выдачи опричника Бельского.

Царь Федор Иоаннович. Гравюра 80-х годов XVI века

   Для подкрепления своих требований Ляпуновы подтянули пушки и грозились разбить Фроловские (Спасские) ворота в случае невыполнения их требования. Богдана Бельского не выдали на растерзание бунтующей толпы, но от греха подальше отправили на воеводство в Нижний Новгород. Участники народного возмущения против Бельского рязанские дворяне Ляпуновы подверглись опале и по приказу Бориса Годунова были сосланы в Елец, Данков и другие украинные города.
   В мае 1591 года Россия была взбудоражена известием о гибели в Угличе царевича Дмитрия, младшего брата царя Федора. По официальной версии, отрок погиб в результате несчастного случая. Царевич Дмитрий страдал «падучей болезнью», эпилепсией. Во время игры он нечаянно упал на нож и зарезался. Главный следователь «угличского дела» князь Василий Иванович Шуйский подтвердил официальную версию, а народ винил в происшедшем несчастии правителя Бориса Федоровича Годунова, родного брата царицы Ирины, и считал, что это он подготовил и совершил убийство царевича Дмитрия.

Дворец царевича Дмитрия в Угличе. Гравюра XVII века

   Слухи не утихали и после того, как сотни угличан были жестоко наказаны за подстрекательство к убийству доверенных лиц Бориса Годунова, наблюдавших и охранявших царевича Дмитрия. Пострадал и колокол, своим тревожным звоном призывавший жителей Углича поспешить на помощь царевичу. В 1593 году, как гласит местное предание, углицкому колоколу по приказу Бориса Годунова обрубили одно ухо и такого корноухого сослали в отдаленный Тобольск, «…к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу».
   После смерти в 1598 году царя Федора Ивановича, последнего из рода Рюриковичей, несмотря на противодействие боярской верхушки, царем стал ближний боярин Борис Федорович Годунов, поддержанный патриархом Иовом и своей сестрой царицей Ириной, вдовой почившего царя Федора. Первого сентября 1598 года патриарх Иов возложил на Годунова желанную шапку Мономаха. Осыпанный с головы до ног золотыми монетами, нарушив установленную чинность церемонии, Годунов обратился с проникновенными словами к патриарху и народу: «Отче, Бог тому свидетель: в моем царстве не будет нищих и бедных. Последнюю рубашку разделю со всеми!».

Ссыльный угличский колокол. Начало XX века

   Свое обещание Борис Годунов выполнил в голодное трехлетие (1601–1603 годы). Эти годы стали одними из самых страшных и бедственных в истории России — люди вынуждены были питаться травой и корой деревьев. По словам московского летописца, «…много людей с голоду умирало, а иные люди ели мертвичину, и кошки и собаков, и люди людей ели и были хуже всякого зверя». На рынках продавали пирожки с начинкой из человеческого мяса. Домовладельцы выгоняли родственников на улицу, обрекая их на голодную смерть, а сэкономленный таким образом хлеб пускался на продажу.

Царь Борис Годунов. Портрет XVII века

   Годунов открыл царские и монастырские житницы, тратил немалые деньги на покупку продовольствия, но число голодных не уменьшалось. Для ослабления последствий голода и оживления сельского хозяйства Указом от 28 ноября 1601 года Годунов восстановил Юрьев день — право свободного перехода крестьян от одного владельца к другому, чем настроил против себя дворян-землевладельцев.

Глава III. САМОЗВАНЕЦ НА ПРЕСТОЛЕ

   В 1603 году пришла в Москву ошеломляющая, страшная для Бориса Годунова весть: в соседней Польше объявился самозванец, называющий себя сыном Ивана Грозного, царевичем Дмитрием. Вскоре об этом событии заговорила вся Россия. Годунов развернул по стране мощную сыскную систему. Но чем больше хватали смутьянов и болтунов и беспощадней наказывали за любопытные разговоры — отрезали языки и носы, рвали ноздри, казнили, тем больше людей начинало верить в чудесное спасение царевича Дмитрия.

Лжедмитрий I. Гравюра Л. Килиана, 1606 г.

   Здоровье Годунова пошатнулось, К тому же не ладились дела в собственном доме. Никак не мог Борис подобрать жениха для своей дочери, царевны Ксении. Наконец, желаемое свершилось: брат датского короля молодой принц Ханс-Иоанн согласился не только жениться на царевне, но и навсегда остаться жить в России. Невесте не повезло — нареченный жених неожиданно умер «от жестокой горячки» на заре своих неполных двадцати лет. Смерть молодого принца опять приписали Борису. Все валили на царя, которого не любит Бог.

Федор Годунов. Портрет XVII века

   Другое дело царевич Дмитрий. О нём говорили с восторгом и умилением, оставляя нескрываемую ненависть Годунову. В октябре, 15 числа, 1604 года ставленник Польши и папы римского Дмитрий Самозванец с «многолюдною сволочью» ополчился на Россию. Годунов послал против него войска, но мнимый Дмитрий несколько раз разбитый, вновь собирал под свои знамена авантюристов разных мастей, которые иногда грозили посадить его не на престол, а на московский кол.
   В апреле 1605 года Годунов внезапно умирает, и Москва присягает его сыну, шестнадцатилетнему царевичу Федору Борисовичу. После этого привели к присяге годуновскую армию, находившуюся под крепостью Кромы.
   Там, в составе правительственных войск, отважно сражались братья Ляпуновы: Григорий, Прокопий, Захар и старший сын Прокопия — Владимир Ляпунов. За свою удаль и отвагу в бою они заслужили высокий авторитет в войсках. Суровый, основательный Прокопий был «всему голова в любом деле». Не отставал от Прокопия его могучий брат Захар, обладающий огромной физической силой. У Ляпуновых накопились давние обиды на царя Бориса. Когда-то Годунов жестоко наказал станичного голову Захара Ляпунова якобы за самовольное снабжение заповедным товаром порубежной казацкой вольницы и за местнические споры.
   Когда был жив нелюбимый ими, но правящий царь Борис Годунов, который излишне придирчиво следил за Ляпуновыми, братья не нарушали царской присяги и молча, сносили немилости монарха. Годунова не стало, они присягнули его сыну, Федору Борисовичу.
   Но вот появился чудесно спасенный наследник прежней династии Рюриковичей, царевич Дмитрий, имеющий больше прав, чем кто-либо из претендентов. Так думало большинство служилых дворян, и 7 мая 1605 года вся армия, стоящая под Кромами, перешла на сторону «прирожденного царевича Дмитрия».
   Москва торжественно готовилась к встрече нового самодержца. Посланцы Лжедмитрия I задушили юного царя Федора Борисовича и его мать, царицу Марию, а царевну Ксению отдали в наложницы повелителю Московского царства. Прежнего патриарха Иова заточили в Богородицкий монастырь. Новым патриархом стал рязанский архиепископ Игнатий, а монах Филарет Никитич Романов — митрополитом.
   Многие князья и бояре, и среди них будущие герои Смутного времени — князья Дмитрий Пожарский и Михаил Скопин-Шуйский, получили почетные звания. Скопин-Шуйский стал мечником, личным оруженосцем Лжедмитрия I, а Пожарский — стольником. «Я царствую милосердием и щедростью», — говорил московский царь. Однако милосердие его не распространялось на Ляпуновых. Так, за открытое обличение Лжедмитрия I (Росстриги), был казнен брат Прокопия, полковой воевода Григорий Ляпунов, а в Пронске были замучены и брошены в воду жена и дети младшего брата Степана Ляпунова.

Венчание на царство Лжедмитрия I. Гравюра XVII века

   С приходом к власти Лжедмитрия I и женитьбой его на некрещеной католичке Марине Мнишек (коронована московской царицей 8 мая 1605 года), Москву наполнили сотни высокомерных и наглых поляков. Они устанавливали свои порядки, нисколько не уважая древние русские обычаи, — устроили в одном из домов костел, играли на музыкальных инструментах в православных храмах, бесчинствовали на улицах.
   Лжедмитрий I, выполняя прежние тайные договоренности с Мнишеками и польским королем Сигизмундом III Вазой, бесцеремонно опустошал московскую казну, раздаривал иноземцам во владение города и земли, пировал и веселился по польской моде, как ясновельможный пан. И допировался…

Портрет Марины Мнишек. Гравюра 1605 г.

Юрий Мнишек — отец Марины Мнишек. Гравюра 1605 г.

Глава IV. ЗАГОВОР ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО

   Ранним утром 17 мая 1606 года князья Василий Иванович Шуйский и Василий Васильевич Голицын во главе вооруженных заговорщиков проникли в Кремль, разоружили охрану и захватили Лжедмитрия I. Московские дворяне Григорий Валуев и Иван Воейков пулей и саблей лишили Самозванца жизни.
   Его обезображенное тело отвезли на Красную площадь, всунули «дудки в рот, волынку под мышку и медную деньгу в руку, как бы награду за игру его» и сказали со злою насмешкой: «Ты, негодяй, часто заставлял дудить: теперь дуди в нашу забаву». Через некоторое время тело вывезли в Нижние Котлы и сожгли. Зарядили пушку пеплом и выстрелили в ту сторону, откуда, совсем недавно пришел Лжедмитрий I.

Убийство Лжедмитрия I. Гравюра XIX века

   Не успели московские люди опомниться после убийства Самозванца и насладиться нежданной анархической свободой междуцарствия, как через две недели, 1 июня 1606 года, увидели на престоле знатного боярина Василия Ивановича Шуйского, потомка нижегородско-суздальских князей, представителя древнейшего княжеского рода Владимира Святославича, Крестителя Руси.
   В.И. Шуйского выбрали в цари подозрительно поспешно, немногие, верные Шуйскому торговые люди, не созывая Земского собора. Никого из его приближенных не наградили в такой торжественный день, то ли из-за природной скупости нового государя, то ли из-за опустошённой казны, которую за несколько месяцев своего нахождения на московском престоле успел дочиста промотать и раздарить жадным полякам Лжедмитрий I.

Царь Василий Шуйский. Рисунок с портрета XVII века

   Когда царю Шуйскому срочно потребовались деньги для оплаты услуг шведских наемников за оказанную помощь в борьбе против Лжедмитрия II, он обратился за финансовой помощью к монастырям, но и монастыри были обобраны Лжедмитрием I. Пришлось Шуйскому пойти на крайне непопулярные меры: изъять из Троице-Сергиева монастыря золотые и серебряные сосуды, а из кремлевского храма — сделанные в человеческий рост золотые статуи двенадцати апостолов, распилить их и отдать на переплавку.
   Как говорят документы, не вся Москва единогласно изъявила желание видеть на престоле боярина Василия Ивановича Шуйского, а многие земли и города от присяги Шуйскому демонстративно уклонились, например: «Чернигов, Путивль, Кромы, и все рязанские города за царя Василья креста не целовали и с Москвы всем войском пошли на Резань, у нас, де, царевич Дмитрий жив».
   Так нелепо началось в мятежах и раздорах невеселое правление Василия Ивановича Шуйского, малоспособного к государственной деятельности, нелюбимого в народе и противоречивого человека — открытого для общения и в то же время недоверчивого; удивительно хладнокровного и смелого в крайних обстоятельствах, но нерешительного в повседневных делах.
   Не прошло и несколько недель после начала воцарения Василия Шуйского, как в Путивле объявился бежавший туда из Москвы лучший друг убитого царя Лжедмитрия I Михаил Молчанов и объявил, что «истинный Дмитрий жив и спасен Божьим провидением». Молчанову безоговорочно поверили, и все северские города, один за другим, начиная с Путивля и Чернигова, стали присягать чудом спасенному царю заочно, поскольку «спасенный Дмитрий» на людях не появлялся. Вслед за Орлом, Мценском, Тулой, Калугой, Веневым, некоторыми смоленскими годами, и Рязань пристала к этому движению, направленному против новоизбранного царя Василия Шуйского.

Глава V. «ТУШИНСКИЙ ВОР»

   На Москву двигались две армии, одной из которой командовал бывший княжеский холоп, а теперь главный воевода атаман Иван Болотников. Другую армию вёл молодой веневский сотник, боярский сын Истома Пашков. Рязанскую группировку, шедшую отдельно от Болотникова и Пашкова, возглавляли полковые воеводы Григорий Федорович Сумбулов и Прокопий Петрович Ляпунов.
   В октябре 1606 года воеводы соединились и стали лагерем в селе Коломенском под Москвой. Здесь, на окраине Москвы, разгорелись споры о первенстве между Болотниковым и Пашковым. Болотников предъявил Пашкову в качестве доказательства важный документ, якобы «полученный от царя Дмитрия патент на главное воеводство».

Вымышленное изображение Лжедмитрия II. Гравюра конца XVII века

   Прокопий Ляпунов первым усомнился в «патенте» Ивана Болотникова и его правах. Разочаровался он и в самом движении, направленном в первую очередь на уничтожение дворян, а не на восстановление государственного порядка. Обещанное появление царя Дмитрия, за которого сражался Ляпунов, в который раз откладывалось. У Василия Шуйского не было достаточно сил для противостояния армии Болотникова. Царь лихорадочно ищет средства спасения, цепляясь за любую возможность, и находит её после интенсивных переговоров. Помог ему в самый критический момент удержаться у кормила государственной власти рязанский воевода Прокопий Ляпунов.

И. Болотников является с повинной к царю В. Шуйскому. Неизвестный художник XIX века

   В ноябре, 15 числа, Ляпунов и его ближайшее окружение (не более сорока человек) перешли на сторону Василия Шуйского. Москва зазвонила во все колокола, радуясь приходу Ляпунова, за которым потянулись и другие рязанцы, а за ними ушел от Ивана Болотникова Истома Пашков. В упорном, кровопролитном сражении 2 декабря 1606 года Болотников потерпел сокрушительное поражение от правительственных войск и отошел под Калугу.
   В июне 1607 года Прокопий Ляпунов особенно отличился в сражении против Болотникова на реке Восме, расположенной в пятнадцати верстах от Каширы, а спустя пять дней, 12 числа, на реке Воронее под Тулой. В конце октября воевода Ляпунов получает высокий чин думного дворянина, третий по рангу боярской думы, а в ноябре назначается главным воеводой в Переяславль-Рязанский, получив от царя Василия Шуйского исключительные полномочия, полностью соответствовавшие суровым законам военного времени.
   В чрезвычайных условиях непрерывной Гражданской войны, осложненной, спустя два года, польской интервенцией, Прокопий Ляпунов блестяще справился с задачей: превратить Рязань в неприступную крепость для любого неприятеля. За всё Смутное время ни один враг не смог взять на щит столицу рязанского края Переяславль-Рязанский.
   В 1608 году, в апреле, наконец, объявился в Орле долгожданный дважды «чудом спасенный» царь Дмитрий (Лжедмитрий II), начавший свой стремительный поход на Москву и остановившийся лагерем в подмосковном селе Тушине. По названию этого села Лжедмитрий II получил прозвище «Тушинский вор». Он крепко обхватил Москву осадным кольцом и не выпускал столицу из блокады восемнадцать месяцев.
   Лжедмитрию II Ляпунов не присягнул и не позволил ему овладеть Рязанью. Он приступил к планомерному очищению рязанских городов от воровских людей. Весной 1608 года Ляпунов, штурмуя Пронск, одним из первых вломился в занятый ворами город, но, получив тяжелое ранение в ногу, был вынужден прекратить атаки.

Поход Лжедмитрия II на Москву (апрель-июнь 1608 г.)

   В марте того же года польский авантюрист полковник Александр Лисовский вместе с русскими пособниками занял город Зарайск. На помощь зарайским жителям отправились из Рязани арзамасская рать под началом князя Ивана Андреевича Хованского и рязанская — во главе с Захаром Петровичем Ляпуновым, родным братом Прокопия Ляпунова.
   На Михайловской улице в пригороде Зарайска, 30 марта 1608 года произошла скоротечная битва, в которой воеводы потерпели жестокое поражение и понесли большие людские потери. Погибло 300 арзамасских ратников и множество рязанских. Полковник Лисовский в честь «победы» для увековечивания своей славы велел насыпать над телами погибших ратников большой курган возле Благовещенской церкви.

Зарайский курган, 1880 г. Государственный архив Рязанской области

   В 1609 году оправившийся от ранения Прокопий Ляпунов выбил отряды «лисовчиков» из Зарайска и поставил на кургане памятный крест в честь погибших арзамасских и рязанских воинов. С этого времени, вероятно, началось почитание памяти павших героев. В течение многих лет родные и близкие, а впоследствии и потомки храбрых воинов приезжали на курган, чтобы отдать дань памяти и уважения подвигу своих славных земляков.
   Примечательно, что именно рязанский воевода Прокопий Ляпунов освободил и приготовил город Зарайск для будущего воеводства князя Дмитрия Пожарского, который получил туда назначение в следующем, 1610 году.

Зарайский собор. 1900-е годы

   Развивая достигнутый успех, Ляпунов взял Коломну, вынудив многотысячные отряды тушинцев снять шестнадцатимесячную осаду Троице-Сергиева монастыря и тем самым помог его героическим защитникам выстоять и победить в неравной борьбе. Вернувшийся из боевого победного похода Ляпунов, 10 июня 1609 года участвовал вместе с правящим архиереем, архиепископом Рязанским и Муромским Феодоритом, в нерядовом для Рязанской епархии событии: торжественной церемонии перенесения из древнего Борисоглебского собора в перестроенный Успенский (Рождественский) собор мощей легендарного местночтимого святого, епископа Василия Рязанского.
   В октябре 1610 года Прокопий Ляпунов взял Пронск, но был осаждён там отрядом тушинцев. На помощь Ляпунову из Переяславля-Рязанского и Коломны поспешили конные части. Командовал сводным воинским формированием воевода Дмитрий Пожарский. Узнав об этом, Исай Сумбулов немедленно снял осаду Пронска. В Переяславле-Рязанском воеводу Прокопия Ляпунова и Дмитрия Пожарского встретил архиепископ Феодорит и благословил их на борьбу с поляками.
   В марте 1610 года молодой военачальник князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский при помощи шведских и немецких наёмников шведского генерала Якоба Делагарди деблокировал Москву от войск Тушинского вора и под всеобщее ликование народа победителем вошел в столицу.
   Прокопий Ляпунов, высоко оценивая военные заслуги удачливого полководца, пишет письмо находящемуся в Александровской Слободе князю Скопину-Шуйскому, в котором от всей Рязанской Земли предлагает ему занять московский престол. Князь, как вспоминают очевидцы, с гневом разорвал послание, демонстрируя свою несомненную верность правящему монарху, но доверенных лиц Ляпунова не наказал и отпустил домой, не сообщив Василию Шуйскому об этом происшествии.

Князь Скопин-Шуйский разрывает грамоту Ляпунова. Рис. Н. Лоренца

   На торжественном обеде у Ивана Воротынского 23 апреля 1610 года, после поднесенного ему дочерью Малюты Скуратова кубка вина, Скопин-Шуйский почувствовал себя плохо — у него из носа полилась кровь. Князя привезли домой, и через пять дней он скончался в страшных мучениях. По Москве поползли упорные слухи, что Скопина-Шуйского отравили. О чём шептались люди втихомолку, «о том Прокопий Ляпунов объявил открыто», призывая в своих посланиях отомстить царю Василию, виновнику смерти молодого полководца.

Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Парсуна. Первая треть XVII века

Отравление на пиру князя Скопина-Шуйского. Гравюра XIX века

   За словами дело не стало, и рязанская земля по воле сильного духом Ляпунова отделилась от царя Василия Шуйского и больше не подчинялась распоряжениям Москвы. Народ был недоволен правлением Шуйского, но терпел царя, о котором дьяк Иван Тимофеев с нескрываемым пристрастием писал в своём Временнике: «Был Василий во всем нечестив, царствовал во блуде, и пьянствах, и кровопролитиях невинных кровей. Предавался богомерзкой ворожбе, думая ею утвердиться во царствии. Поэтому и прониклись ненавистью, что воцарился он без воли всех городов. Какое начало, таков и конец. Бог бо сечет выи грешников».
   Переполнило вконец чашу народного терпения трусливое и бездарное руководство правительственными войсками царева брата Дмитрия Шуйского в проигранном сражении 23 июня 1610 года под Клушиным. В борьбу за власть вступили известные московские политики — князья Василий Васильевич Голицын, Федор Иванович Мстиславский и митрополит Филарет Романов. Они договорились переменить неудачника царя.
   «Ни Тушинского вора, ни Василия Шуйского, на престоле!», — возгласил Прокопий Ляпунов и поручил Захару Ляпунову «ссадить» нелюбимого и несчастливого царя, что и было исполнено 17 июля 1610 года. Прежнего царя свели с престола, а нового, из своих бояр, никак не могли выбрать.
   Принимая во внимание сложную военно-политическую обстановку, отсутствие армии для защиты от идущего к Москве польского гетмана Жолкевского, бояре надумали пригласить на вакантный престол молодого королевича Владислава, сына польского короля Сигизмунда.
   Подробные условия приглашения польского королевича Владислава на московский державный престол были согласованы и утверждены на Девичьем поле 17 августа 1610 года представителем короля гетманом Станиславом Жолкевским и московскими боярами.
   Предварительный договор со стороны русских подписали: князь Федор Иванович Мстиславский, князь Василий Васильевич Голицын, боярин Федор Иванович Шереметев, князь и окольничий Данило Иванович Мезецкий, и скрепили печатями дьяки Василий Телепнев да Томило Луговской.
   Там же, в расписных шатрах, раскинутых на Девичьем поле, целый день приводили к присяге московских жителей. Не всё население Москвы целовало крест Владиславу. Некоторые, а их было немало, считали своим законным царем Тушинского вора.
   В двадцати статьях предварительного договора подробно описывались условия призвании королевича Владислава на московский престол. В некоторых из них говорилось следующее:
   «1) Королевичу Владиславу венчаться царским венцом и диадемою от святейшего патриарха и духовенства греческой церкви, как издревле венчались самодержцы российские.
   2) Владиславу-царю блюсти и чтить святые храмы, иконы и мощи целебные, патриарха и духовенство; не отнимать имения и доходов у церквей и монастырей; в духовные и святительские дела не вступаться.
   3) Не быть в России ни латинским, ни других исповеданий костёлам и молебным храмам; не склонять никого в римскую, ни в другие веры, и жидам не въезжать для торговли в Московское государство.
   4) Не переменять древних обычаев…
   5) Отправиться великим послам российским к государю Сигизмунду и бить челом, да крестится государь Владислав в Веру греческую, и да будут приняты все иные (четыре. – В.С.) условия, оставленные гетманом на разрешение его королевского величества».
   В начале сентября к королю Сигизмунду, упорно осаждавшему несдающийся Смоленск, отправилось большое московское посольство. Послы намеревались утвердить у короля московский договор, окрестить Владислава по православному обычаю и вернуться с королевичем в Москву.
   В состав великого посольства наряду с такими известными личностями как Василий Голицын и митрополит Филарет входил брат Прокопия Ляпунова Захар — его глаза и уши в королевском лагере. Гетман Станислав Жолкевский извещал канцлера Льва Сапегу: «Между другими послами едет и господин Захарий Ляпунов к его королевскому величеству. Человек этот знатного происхождения, а брат его Прокопий Ляпунов, большая особа, который в Рязани. Извольте быть к ним ласковы, его королевское величество и вы».

Посольский приказ. Картина XVII века

   По прибытии посольства под Смоленск Сигизмунд вдруг передумал посылать королевича на царство и захотел сам сесть на престол. Правительство «семибоярщины», состоящее из семи знатных бояр во главе с Федором Мстиславским, втайне от населения в ночь с 19 на 20 сентября 1611 года предательски впустило польско-литовских оккупантов в Москву.

Памятная медаль в честь избрания Владислава Вазы на русский трон, 1610 г.

Памятная медаль в честь избрания Владислава Вазы на русский трон, Оборотная сторона, 1610 г.

   Наступила смута из смут. Королевич Владислав так и не появился в Москве, но правил русским царством заочно. Король Сигизмунд осаждал героически обороняющийся Смоленск. В Калуге сидел со своим разномастным сбродом Тушинский вор. В новгородские земли вторглись шведы, захватили Ладогу и осадили Кексгольм.
   В Москве хозяйничали наглые оккупанты, которых обслуживали продажные бояре. Московское государство развалилось на куски. Многочисленные разбойничьи шайки безнаказанно грабили и убивали мирных жителей. Люди уходили в леса и прятались от грабителей в звериных норах, но и там не было спасения от охотничьих облав — несчастных отыскивали и травили собаками до смерти.
   Народ погряз в разврате и злобе, ожесточился сердцем. Ни правды, ни чести не было ни в ком: ни в простых людях, ни в боярстве, ни в дворянстве, ни в духовенстве. Среди полного беззакония разбоя, бессильного уныния и безверия тьмы вдруг засиял ярким лучом света и надежды суровый вождь, воевода Христа Прокопий Ляпунов, который указал верный путь к освобождению Москвы от польско-литовских оккупантов и восстановлению национальной независимости.
   «Ни Владислава, ни поляков», — сказал Ляпунов и начал рассылать письма и грамоты по разным городам Московского государства, призывая население постоять за христианскую веру и освободить Москву от латинян-иноземцев.

Глава VI. ПЕРВОЕ РЯЗАНСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ

   В декабре 1610 года, после убийства в Калуге Лжедмитрия II ногайским князем Петром Арасланом Урусовым, рязанский воевода Прокопий Ляпунов умело воспользовался военно-политической ситуацией, распадом армии Тушинского вора, и активно приступил к организации в Переяславле-Рязанском Первого земского ополчения. «Крепкий мышцею и духом» рязанец бросил клич русским городам: «Постоять за Россию и выгнать латинян за её пределы!».
   Призыв Ляпунова услышали, и народ начал вооружаться. Рязанского воеводу благословил патриарх Гермоген, поскольку именно на Прокопия Ляпунова он возлагал «Особую надежду, как на доброго воеводу, известного всей земле…».
   «Не могу терпеть в Кремле пение латинское», — возмущенно говорил патриарх в своих проповедях в Успенском соборе и призывал народ «не жалеть имущества и жизни для защиты православной веры». После резких и гневных писем Прокопия Ляпунова, направленных боярскому правительству в защиту Гермогена, которого подвергли «мирскому гонению и тесноте», патриарху на время смягчили суровый режим содержания под стражей и вернули ему служителей патриаршего двора.

Рязанский Успенский (Рождественский собор). Фото В.А. Сёмин. 2014 г.

   В грамоте к нижегородцам Ляпунов писал:
   «Вы уведомили нас через сына боярского Ивана Онисимова, что 12 января 1611 года приехал к вам из Москвы боярский сын Роман Пахомов и посадский служитель Родион Моисеев, посланный вами в Москву для совещания со всеми людьми московскими.
   Патриарх Гермоген, утесненный врагами и всего лишенный, не мог письмами отвечать. Дом его разграблен, и все его служители от него удалены. Мы получили от вас сие вести и крестоцеловальную грамоту, по которой вы, балахонцы, поклялись единодушно восстать за Москву. Собираясь в поход к престольному граду, вы просите, чтоб мы отправили к вам наших чиновников для переговоров, где нам с вами сойтися.
   И мы уверяем вас, что Гермоген и братья наши московские терпят лютое гонение от литовцев и изменников Отечества. Бояре, переменившие веру и верность на блеск мира сего, приглашали нас к беззаконному сонмищу своему.
   Мы отвергли их приглашение. Мы узнали, что гетман Желтовский (Жолкевский), целовавший крест во имя Короля своего, ни в чем не устоял. Скорбь о страдальцах московских нас терзает. Мы условились с калужскими, тульскими, михайловскими, северскими и украинскими городами, мы условились с ними восстать одною душою и всею землею и биться с врагами до смерти. Устрашаясь великодушия нашего, враги облегчили жребий патриарха Гермогена. Но, не прекращая злоумышления своего, убеждали Тулу не соединяться с нами, и отправили против нас Сапегу и Струся. Тульские жители гнушались изменою, прислали к нам грамоту изменников.

Башня рязанского Спасского монастыря XV века. Фото В.А. Сёмин. 2014 г.

   Владимир и прочие города хотят с нами умереть за веру. Переговоря с нашими поверенными и призвав на помощь Бога, поспешите к царствующему граду на разорителей веры Християнской. А мы с дружинами нашими и со всею Понизовскою силою, стоящею под Шатским (город Шацк. – В.С.) пойдём на Коломну. Из Тулы Иван Заруцкий, а из Калуги бояре с полками своими выступят прямо к Москве, чтобы нам всем придти в один день. Пригласите и все Понизовские города на сход к Москве. Василий Кикин, хотя и злодействует в Коломне, но все жители коломенские готовы умереть с нами за веру. Не будем медлить ни часу: каждое мгновение дорого, когда должно спасать Отечество. Вперед без страха и сумнения».
   Начинал воевода Ляпунов великое общенародное дело по организации освободительного движения всего с двумя сотнями своих сторонников в Рязани, а спустя два месяца имел под своей рукой пять тысяч. Поляки и в Москве, и в королевском лагере под Смоленском сильно обеспокоились, узнав через своих шпионов и перехваченных посланий Прокопия Ляпунова о его намерениях, и сделали соответствующие выводы.
   В январе 1611 года польский король Сигизмунд III отправил письмо гетману Я.П. Сапеге, в котором указывал на грозящую опасность, исходящую от Ляпунова не только для поляков, сидящих в Кремле, но и для всего польско-литовского государственного образования — Речи Посполитой, и поэтому настойчиво просил гетмана принять самые решительные по борьбе с Прокопием Ляпуновым:
   «Благородный и верностью нам любезный! Получено нами известие, что Прокопий Ляпунов, собрав людей в Рязанской земле немало, к столице идёт, и, сговорившись там с теми, кто к нам не расположен, намеревается уничтожить людей наших там же, в столице находящихся. А как п[ан] в[ельможный] легко усматривает для нас и речи Посполитой очень важно, чтобы этот человек был удержан от своих замыслов. А посему пишем это наше письмо к вельможному пану, и весьма желаем, дабы вы доброхотство ваше, нам и Речи Посполитой не один раз оказанное, показали и в настоящем случае.

Гетман Ян-Петр Сапега. Гравюра с портрета XVII века

   Употребите п[ан] в[ельможный], те войска, которые в том государстве имеете под предводительством вашим, и немедленно теперь же выступайте с ними вместе туда, куда указывает потребность; препятствуйте исполнению означенных замыслов сего человека.
   Людей его истребляйте, наблюдая, чтобы не постигло нас и Речь Посполитую (чего боже упаси!) какое-либо бесславие. В исполнении всего этого, полагая надежды на пана вельможного, не преминем подвига и труды п.в. упомянутого рыцарства тамошнего нашею милостию вполне наградить.
   Желаем при этом верности вашей от Господа Бога доброго здоровья. Дано в лагере у Смоленска января 27 дня лета господня 1611 г., правления нашего в королевствах наших: Польском 23, Шведском 17 года. Сигизмунд король».
   Никакие репрессивные меры противодействия со стороны короля и продажной «семибоярщины», посылавшей против него польско-русские войска и казнившей лютой казнью, верных ему людей, не смогли помешать рязанскому воеводе Прокопию Петровичу Ляпунову организовать и возглавить под знаменем защиты православной веры от латинян Первое народное ополчение.
   Блестящий дипломат-переговорщик и пламенный трибун-агитатор, он сумел привлечь на свою сторону бывших тушинцев — князя Дмитрия Трубецкого и казачьего атамана Ивана Заруцкого. Вёл он успешные дипломатические переговоры и с другим тушинцем, польским гетманом Яном Сапегой, которого убедил отойти к Можайску и не мешать продвижению к Москве отрядов Первого ополчения. Благодаря своему высокому авторитету православный христианин Ляпунов сумел привлечь в ряды Первого ополчения представителей различных религиозных конфессий и национальностей: черемисов, вотяков мордву, крещёных и некрещёных татар. Даже литовцы и поляки и те предлагали Прокопию Ляпунову свои воинские услуги за денежное вознаграждение, но Ляпунов им не доверял.
   Все, вступающие в ряды ополченцев, давали крестоцеловальную запись: «Целую… крест на том, что нам за православную веру стояти и от Московского государства не отстати, а королю польскому и литовскому креста не целовати и не служити и короля на Московское царство не хотети и с королём и с русскими людьми, которые королю прямят, — не ссылатися. А кого нам на Московское государство Бог даст, и нам ему государю служити и прямити…и добра хотети по сему крестному целованию. А буде король не даст сына своего на Московское государство, и польских и литовских людей с Москвы и изо всех городов не выведет и из-под Смоленска не отступит и нам битися до смерти».
   Административные и организаторские способности, дипломатический талант переговорщика позволили Прокопию Ляпунову в тяжелейшей военно-политической обстановке за два месяца сформировать в Рязани Первое земское ополчение, которое в начале марта 1611 года двинулось очищать Москву от оккупантов и «злых бояр».

Глава VII. СОЖЖЁННАЯ МОСКВА

   Во вторник, 19 марта, из-за бытовой ссоры произошло столкновение москвичей с поляками, которое переросло в кровавое побоище. Русские и поляки взялись за оружие. Поляков поддержали немецкие наемники (ландскнехты) капитана Маржерета. Они залили Москву кровью мирных жителей. Стойко оборонялись московские стрельцы и дружины Бутурлина, Колтовского, Пожарского, раненого в голову в схватке на Сретенке.
   Восставшие москвичи, имея неоспоримое численное превосходство, постепенно стали одолевать неприятеля, и тогда по совету боярина-изменника Михайлы Салтыкова немцы и поляки подожгли всю Москву, оставив в неприкосновенности Кремль и Китай-город. Русские прекратили сражаться и бросились спасать свое имущество.
   Ляпунов, еще не дойдя до Москвы, и не изготовясь как следует к бою, послал воеводу Ивана Плещеева на помощь восставшим москвичам, но в городе от нестерпимого жара невозможно было сражаться. Москва горела двое суток вместе с домами, церквами и монастырями и сгорела дотла. По окрестным дорогам разбрелись десятки тысяч жителей. Многие из них укрылись за стенами Симонова монастыря, нетерпеливо дожидаясь подхода освободительной армии Прокопия Ляпунова.

Глава VIII. НЕУДЕРЖИМЫЙ ЛЕВ

Остромирово Евангелие. Фрагмент миниатюры XI века. Факсимильное издание, 1988 г.

   Войска Первого ополчения подошли к Москве 28 марта (Все части собрались 1 апреля) 1611 года, вступили в бой и отбросили поляков к стенам Китай-города. Воевода Ляпунов — пылкий и стремительный — как нельзя лучше соответствовал своему крестильному имени Прокофий, что по-гречески означает успевающий. Ляпунов всюду успевал и всегда находился впереди всех, личным примером увлекая за собой ополченцев.
   После памятного сражения 6 апреля 1611 года, в котором Прокопий Ляпунов особенно отличился полководческим талантом, он получил почетное прозвище «львообразный стратиг». Поляки удивлялись его умелому, правильному руководству войском и личной отвагой в бою.
   Ободряющий громкий голос полководца, похожий на рычание разъяренного льва, звал ополченцев вперед, в самую гущу битвы. Направленные его неукротимой волей, они вступали в ножевые противоборства с противником один на один, бросались пешие на кавалерию и, в конце концов, «вбили неприятеля в крепость», победоносно торжествуя на берегах Неглинной и Москвы-реки.

Башня и стена Китай-города. Рисунок XIX века

   В ночь с 21 на 22 мая бодрый и решительный Ляпунов повел ополченцев на штурм Китай-города. С ходу была взята важная в стратегическом плане башня, которую стерегли четыреста польских солдат. Русские втащили туда пушки, но пушкари были зарублены подоспевшими поляками. Ляпунов с Трубецким начали сплошную зачистку от поляков Белого города, взяли две башни — Алексеевскую и Никитскую — овладели Чертольскими, Тресвятскими и Арбатскими воротами. Везде первенствовал воевода Прокопий Ляпунов.
   Его громкие победы, растущая полководческая слава породили нескрываемую зависть среди других войсковых командиров, бывших «тушинцев» Д. Трубецкого и И. Заруцкого. Особенно ненавидел Прокопия Ляпунова казачий атаман Иван Заруцкий, алчный и беспощадный грабитель, непонятно каким образом и за какие заслуги получивший боярство в таборах Тушинского вора и теперь яростно рвущийся к новым чинам и наградам.
   Поляки внимательно отслеживали обстановку в станах Первого ополчения, оценивали, в каких отношениях находятся между собой воеводы и приходили к выводу, что «войском неприятеля начальствовали многие, но главным был Ляпунов, которому все должны были повиноваться». Однако никакого единства среди руководителей не сложилось, поскольку и Заруцкий и Трубецкой с большой неохотой исполняли распоряжения Ляпунова.
   Видя такое нестроение и раздор начальников, ратные люди созвали Совет всей земли и 30 июня 1611 года приняли Приговор, своеобразную земскую конституцию. По этому Приговору было образовано правительство Первого ополчения и воссозданы государственные учреждения — приказы: Большой Дворец, Большой Приход, Земский, Разбойный, Поместный, Разрядный.
   В новое правительство вошли избранные на Совете всей земли три руководителя: боярин Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, боярин Иван Мартынович Заруцкий и думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Избранные триумвиры имели большие права и большие обязанности: «<…> им, будучи в правительстве, земским и всяким ратным делом промышляти и расправу всякую меж всяких людей чинити вправду, а ратным и земским всяким людям их бояр во всяких земских и в ратных делах слушати всем». Фактическим главой правительства стал воевода Прокопий Петрович Ляпунов, признанный лидер национально-освободительного движения России.
   После майского взятия Белого города положение оккупантов стало критическим. Поляки говорили, что Ляпунов «со всех сторон осадил наших в столице. Поделав рогатки, где не было стен, городки и шанцы, не давал нашим и показаться из-за стен».

Портрет А. Гонсевского. Неизвестный художник XVIII века

   Начальник польского гарнизона в Кремле А. Гонсевский не знал, что делать с Ляпуновым, чем и как его остановить, и поэтому просил у короля совета и подкреплений. В ответ на обращение Гонсевского король Сигизмунд в письме от 5 июня 1611 года излагает стратегический план боевых действий против Прокопия Ляпунова:
   «Благородные шляхетные и верностью нам любимые!
   Чтобы наше войско смогло добиться успехов в столице против Ляпунова и прочих московских изменников ему надо собраться полностью с наименьшими трудностями, тогда оно могло бы с уверенностью сломить врага. То же мнение было у господ советников наших — ради несомненного расстройства дел врага и для наиблагоприятнейших действий нашего войска следует отправить такого из наших гетманов, который бы справился... Мы пожелали, чтоб урожденный староста усвятский (Сапега. – В.С.) и самые верные люди его по наступлении туда помогли усмирить этого врага (Ляпунова. – В.С.)».

Семья Лжедмитрия II (он изображен в виде Лжедмитрия I). Гравюра А. Олещинского. Начало XIX века

   Получив королевское послание, комендант кремлевского гарнизона А. Гонсевский разработал хитроумный и коварный план по дискредитации Ляпунова и его последующей ликвидации. Для исполнения своего замысла Гонсевский вошел в тайный контакт с боярином Иваном Шереметевым и атаманом донских казаков Иваном Заруцким, одним из трех триумвиров Первого ополчения.
   Заруцкий давно сотрудничал с поляками и поэтому охотно откликнулся на выгодное для него предложение, поскольку имел умысел физически устранить Ляпунова, стоящего неодолимой стеной на пути Заруцкого к верховной власти, которую он мечтал обрести, возведя на московский престол малолетнего сына своей любовницы Марины Мнишек «калужского воренка Ивана», а самому быть при нем опекуном-правителем.

Глава IX. ПОДДЕЛЬНАЯ ГРАМОТА

   После успешных переговоров и предварительной подготовки Гонсевский приступил к реализации намеченной акции. Для этого он велел приказным людям подделать подпись Ляпунова и подготовить от его имени подложную «грамоту», в которой Ляпунов приказывал всем городским воеводам уничтожать казаков: «…где поймают казака, того бить и топить без пощады, казнить пойманных воров на месте. А когда, даст Бог, государство Московское успокоится и выберем себе прирожденного государя, тогда мы весь этот злой народ истребим».
   К моменту составления подложной грамоты вокруг Прокопия Ляпунова сложилась очень неблагоприятная обстановка. Ляпунов решил навести порядок в деле снабжения провиантом войск Первого ополчения, чтобы оно «скудости ради не разошлось по домам» из-за бесчинств казаков атамана Заруцкого.
   Провиант приходилось собирать с большим трудом в оскудевших за время Гражданской войны разоренных городах и волостях, а добытое постоянно похищали разбойные казаки и с награбленным добром жили в своих таборах припеваючи. Как с горечью отмечал летописец, «казацкого же чина воинство, впадшее блуду и мятеж, и питию… на путях грабяще и мучаще немилостиво». Прокопий Ляпунов неоднократно указывал Заруцкому на недопустимость такого своеволия, ссылался на статьи Приговора от 30 июня 1611 года и требовал обуздать зарвавшихся станичников, но казаки не прекращали грабить и убивать мирное население.
   Однажды возле Николо-Угрешского монастыря воевода Матвей Плещеев поймал двадцать восемь казаков на разбое и приказал их утопить в реке. Подоспевшие товарищи вынули разбойников из воды, привели в свои таборы и грозились убить Ляпунова за то, что якобы тот приказал воеводе Плещееву расправиться с казаками. В этот раз гроза миновала, и Ляпунов уцелел, но казаки только на время отложили расправу.

Глава X. ГИБЕЛЬНЫЙ «КРУГ»

Я всю жизнь служил Христу и России
Прокопий Ляпунов

   У древних стен Свято-Данилова монастыря, где стояли казачьи таборы атамана Заруцкого, 22 июля 1611 года разыгралось одно из самых драматических событий Смутного времени. Здесь по умыслу Ивана Заруцкого собрали незаконный казацкий круг и потребовали туда явиться Ляпунову.
   Для ликвидации Прокопия Ляпунова заговорщики привлекли двух исполнителей. Один из них влиятельный казачий атаман Сидор Заварзин, другой — его кровный побратим. В одной из стычек этот казак был захвачен поляками в плен и был ими ловко обработан и подготовлен для исполнения гнусного заговора Гонсевского-Заруцкого. Сидор Заварзин договорился с поляками об условиях освобождения своего побратима из плена. Пленный казак вернулся в таборы не с пустыми руками, а с фальшивой грамотой, которую подсунули ему поляки. Содержимое «грамоты» стало известно атаману Заварзину, который возил её по таборам и «возмущал казаков на Ляпунова».
   Другой атаман, Сергей Карамышев, поехал в лагерь земского ополчения и потребовал явки Ляпунова на казачий «круг». Ляпунов с гневом выгнал атамана и в свою очередь потребовал прислать поручителей от казаков. В земский лагерь явились боярские дети Сильвестр Толстой и Юрий Потемкин. Они дали клятву, что ни один волос не упадет с головы Ляпунова. Некоторые дворяне отговаривали Ляпунова от явки на незаконное сборище «казачьего круга», беспокоясь за его жизнь, а другие, наоборот, подталкивали, играя на самолюбии и гордости триумвира.

   Ляпунов понимал, что сегодня проверяется на прочность хрупкое единство Первого ополчения. Он чувствовал, что казаки затеяли что-то неладное, чувствовал, но доверился посланцам Заруцкого, заманившим его в смертельную ловушку. Сам Заруцкий на круг не явился, отводя от себя подозрения в подготовке расправы над Ляпуновым.

Убийство П. Ляпунова на казачьем кругу. Гравюра XIX века

   Появление Ляпунова на «казачьем круге» вызвало взрыв негодования казаков. Ляпунову показали грамоту, якобы перехваченную у гонца. Посыпались угрозы и обвинения в «измене казакам». Угрозы не смутили Ляпунова. Он клятвенно отверг все обвинения: «Писано не мною, а врагами России».
   За Ляпунова вступился сотник Иван Ржевский и обнажил свою саблю со словами: «Не дам самосуда. Я враг Ляпунова, но он друг Веры, друг Правды земли русской. Бог взыщет с вас невинную кровь!». Палач Прокопия Ляпунова атаман Сергей Карамышев зарубил саблей и Ляпунова, и Ржевского, который с горечью сказал убийцам: «За посмех, де, Прокофья убили. Прокофьевой вины нет!».
   После гибели Ляпунова была разграблена и изрублена в щепки приказная изба, «побиты многие дворяне, а иные спаслись бегством». Никто из убийц Ляпунова не понёс наказания. Отчаяние и уныние охватили всю честную Россию. Как отмечал историк Карамзин, «…не стало животворца государственного. Враги Отечества оборвали деяния Ляпунова на благо Родины». Эхо трагического события разнеслось по городам и весям разоренного Московского государства. Города пересылались друг с другом и скорбели о безвинно убиенном вожде: «А под Москвою промышленника и поборателя по Христовой вере, который стоял за православную христианскую веру и за Дом Пречистой Богородицы против польских и литовских людей Прокофея Петровича Ляпунова казаки убили, преступя крестное целование».
   Ему не довелось увидеть светлого торжества своего великого дела, освобождения Москвы от захватчиков, но освобожденную русскую столицу увидели его сыновья, которые верно служили России, следуя боевому девизу Прокопия Ляпунова: «Без страха и сомнения».
   Девять представителей рязанского рода Ляпуновых погибли в Смутное время, в том числе, воевода Прокопий Петрович Ляпунов.

Глава XI. ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ ПРОКОПИЯ ЛЯПУНОВА

   Несколько дней тела Ляпунова и Ржевского лежали в поле без погребения. Только на четвертый день, когда казаки ушли, монахи перенесли бренные останки народного вождя Прокопия Петровича Ляпунова и сотника Ивана Никитича Ржевского и захоронили их у стен Благовещенской церкви Ильинского монастыря, что на Сосенках.
   В 1613 году старший сын Прокопия Ляпунова Владимир дал сторублевый вклад на помин души своего отца и перезахоронил его прах вместе с Иваном Ржевским в Троице-Сергиевом монастыре. На могильном камне монахами была сделана надпись: «Прокофей Ляпунов, да Иван Ржевский, убиты 119 г. (1611 года) июля в 22 день». В сороковых годах XVII века в ходе строительных работ в Троице-Сергиевой Лавре могила народного вождя и героя Смутного времени Прокопия Петровича Ляпунова оказалась потерянной.

Успенский собор в Троице-Сергиевой Лавре. Гравюра начала XVII века

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   В наглое царство лжи, всеобщего разврата народа и государственной измены высшего руководства страны, во всеобщем унынии и бессилии Смутного времени, пришёл бесстрашный воин и вождь — «Христов воевода» Прокопий Ляпунов и поднял с колен истерзанную Россию.
   Враги России не дали ему завершить начатого дела, но его мученическая гибель и бесценный опыт по объединению людей разных сословий под православным знаменем в национально-освободительное движение послужили примером и руководством к действию по созданию Второго Нижегородского ополчения, которое 28 октября (7 ноября) 1612 года очистило Москву от поляков.
   Прокопий Ляпунов оказался одним из первых героев своего времени, а созданное им Первое Рязанское ополчение показало верный путь спасения разоренного и униженного государства. Христианский и военный подвиг русского патриота Прокопия Ляпунова необходимо увековечить. В разных городах России установлены памятники Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому, воздвигли монумент патриарху Гермогену.
   Поставим памятники и забытому народному вождю, рязанскому воеводе Прокопию Ляпунову в Москве, которую он приготовил к спасительному очищению от польско-литовских оккупантов, в родовой усадьбе Ляпуновых — Исадах, в идейном и организационном центре Первого земского ополчения — городе Рязани. Будем всегда помнить своих героев и в светлые, и в лихие смутные времена.
   В памяти живешь.

Владимир Сёмин